Пасмурный полигон

Вчера Эккерт застал своего нового камердинера за несколько необычным занятием. Рихтер стоял у книжной полки и перелистывал страницы последнего сборника английского писателя Олдоса Хаксли. Эккерт поинтересовался:

— Вы знаете английский?

Рихтер смутился, покраснел.

— Что вы… что вы, господин Эккерт! Я просто хотел посмотреть цветные репродукции.

Вероятно, очередное донесение в коричневый дом на Александерплатц будет содержать точные данные о чтении советником английских авторов. На следующий день Эккерт заменил эту и некоторые другие книги на своей полке точно такими же, но с грифом личной библиотеки рейхсмаршала…

А может быть, зря он грешит на Рихтера? Нет, не может быть. За двадцать лет пребывания в Германии он научился чувствовать фальшь в поступках человека. Это было то, что он про себя называл интуицией постаревшего человека.

…Он глянул на часы. Скоро час дня. Пора к себе в кабинет. Скоро явится неугомонный и надоедливый Беппо, и придется с ним идти в ресторан на четвертом этаже министерства, пить французское вино и закусывать сосисками из голландского мяса и польским хлебом.

Надо идти…

На ветвях старой липы сидела рыжеватая белка и с любопытством разглядывала человека. Он почему-то не бросал ей корм, не пытался погладить. Он медленно встал и, опираясь на палку, двинулся к выходу из парка.

3

Геринга в этот день Гитлер принял не сразу. Камердинер фюрера Генц Линге, рослый, белокурый, голубоглазый, в форме майора СС, вежливо, но настойчиво сообщил рейхсмаршалу, что Гитлер в данный момент беседует с фрейлейн Браун, и велел не тревожить себя до половины двенадцатого. Геринг вспылил, но потом подумал о том, что человек, чистящий сапоги фюрера и проветривающий ночные одеяния фрейлейн Браун, — фигура достаточно опасная даже для рейхсмаршала, если учитывать болезненную подозрительность Гитлера и его опьянение военными успехами. Он вышел в приемную, где одиноко скучал адъютант фюрера Гейнц Гюнше, и попросил его сообщить сразу же, как только фюрер освободится.

— Я буду у Бургдорфа, — сказал рейхсмаршал, направляясь к кабинету генерал-адъютанта Гитлера.

Генерал Бургдорф — старший военный адъютант фюрера — перебирал бумаги, поступившие из Министерства иностранных дел и от командования вермахта. Тучную фигуру рейхсмаршала он увидел еще когда тот поднимался по лестнице и встретил его у дверей. Геринг, отдуваясь, плюхнулся в кожаное кресло, звякнув полусотней орденов на жирной груди.

— Проклятые лестницы! Я никогда не прощу Тодту того, что он не установил в здании лифтов. Что нового, Бургдорф?

Генерал услужливо положил перед рейхсмаршалом кожаную папку.

— Муссолини переслал нам копии своих писем к Черчиллю. Ну и его ответы, естественно. Вы же знаете, что они питают друг к другу явную симпатию. Почитайте. Прелюбопытнейшие вещи, особенно в изложении сэра Уинстона.

Геринг взял пачку бумаг. Зарегистрированные в имперской канцелярии, аккуратно размеченные чиновниками, они уже были снабжены всеми входящими регистрационными номерами и готовились занять место в архивах. На одной из бумажек, приклеенной к первому листку, неразборчивым почерком Гитлера было написано: «Ознакомить рейхсмаршала, рейхсфюрера СС Геббельса и фельдмаршала фон Браухича».

Первое письмо было от лорда Черчилля.

«После того как я вступил в должность премьер-министра, мне хотелось бы обратиться к Вам, как к руководителю итальянской нации, с призывом достигнуть взаимопонимания и ликвидировать пропасть, которая все больше разъединяет нас. Неужели упущено время, чтобы остановить поток крови, проливаемой британским и итальянским народами? Конечно, мы можем уничтожить друг друга и окрасить Средиземное море нашей кровью. Если Вы и в самом деле полагаете, что так должно быть, пусть так и будет. Но я заявляю, что я никогда не был врагом итальянского народа, никогда внутренне не относился к нему враждебно и не намеревался повелевать Италией. Предсказывать исход великих сражений, которые начинаются сейчас в Европе, было бы праздным занятием, но я уверен, что бы ни случилось на континенте, Англия выстоит до конца, даже если она останется в одиночестве, как это не раз бывало раньше. Я твердо уверен, что Соединенные Штаты, весь американский континент будет оказывать нам помощь во все возрастающих масштабах.

Прошу Вас, поверьте мне, что я обращаюсь к Вам с этим торжественным призывом, который войдет в анналы истории, не из чувства слабости или страха. Из всех христианских заповедей значение сейчас имеет лишь одна: чтобы наследники латинской и христианской цивилизации не вступили в смертельную схватку друг с другом. Я заклинаю Вас во имя чести: прислушайтесь к голосу разума, пока не прозвучал сигнал ужаса. Но с нашей стороны он никогда не прозвучит…»

Геринг отложил папку в сторону. Бургдорф почтительно кашлянул. Геринг раздвинул в усмешке жирные щеки.

— Старый британский лис завертел хвостом… У него на Средиземном море маленькая эскадра. Ему туго приходится против итальянцев. А на Атлантике его корабли топят парни Деница. Решил пощекотать великодержавное самолюбие римского актера…