Пассажир

Грубость лысого ее раздражала, но у полицейских, как и в жизни, близких не выбирают.

— А сутенер, клиентура?

— Ищем.

— Связывались с ОБС, ГОБТЛ?

Преемники легендарного отдела нравов — отдел по борьбе со сводничеством и главный отдел по борьбе с торговлей людьми — основные органы по отмыванию грязного белья Франции.

— Нет, — отрезал Солина. — Сейчас мне их помощь ни к чему.

— Никто не знает, что труп удалось идентифицировать?

Анаис улыбнулась. Несмотря на свое положение, а точнее, именно из-за него Солина одинок — больше, чем медведь, возвращенный в заповедник. Решив раскрыть это дело в одиночку, он не мог никого просить о помощи. Теперь ему без нее не обойтись.

— Соль, — она впервые назвала его этим прозвищем, которое ему очень шло, — мне нужен кабинет, комп с Интернетом, машина и два нормальных помощника. А еще позвони в комиссариат на площади Инвалидов и хоть лопни, но устрой так, чтобы ты стал моим надзирающим офицером.

— А ты не треснешь, детка?

— Со мной, — сказала она, пропустив его реплику мимо ушей, — ты получишь результат меньше чем через сутки.

Солина хранил молчание и все теребил свое обручальное кольцо, словно онанировал.

Она стояла на своем:

— Я для тебя — единственный шанс добиться того, чего ты хочешь. Твои парни не подготовлены для того, чтобы заниматься уголовным расследованием. Ты ни к кому не можешь обратиться, а в понедельник прокуратура назначит судью, который передаст дело уголовке.

Он по-прежнему молчал.

— Ты с самого начала это знал. Потому и приходил ко мне в тюрягу.

Лицо Солина напряглось, на лбу залегли морщины. Его мысли можно было читать как открытую книгу.

— Так да или нет?

Солина расслабился и захохотал.

— Что тут смешного? — насторожилась Анаис.

— Вспомнил твоего папашу.

— При чем тут мой папаша?

— Нелегко ему пришлось с такой дочкой.

— Он тоже не подарок. Так ты дашь то, что мне нужно, или нет?

— Пойди принеси себе кофе. А я пока все устрою.

Она молча вышла. Коридоры с ковровым покрытием, кондиционеры, тусклые светильники чем-то напомнили ей изолятор, разве что осовремененный. То же самое заключение. Ни красок, ни контактов с внешним миром, ни свободы.

Стоя перед кофейным автоматом, она искала мелочь. У нее дрожали руки, но на сей раз от приятного возбуждения. Она приняла решение. Разделить расследование пополам. Парни из ОБОП пусть занимаются тем, что связано с Мединой. Для себя она приберегла след, о котором никто не знал, — дагеротипы. И ни слова Солина. Ей нужно закрепить за собой преимущество перед этими мужиками.

Кофе потек в стаканчик. Первый глоток обжег ей глотку. Второй пошел лучше, но никакого вкуса она не почувствовала. В измученном желудке что-то урчало и булькало. Она не ела уже… сколько же времени она не ела?

Когда она вернулась в кабинет, Солина был не один. Рядом с ним стояли двое громил с повадками отморозков.

— Познакомься с готом Фитоном и классиком Сернуа. Мои лучшие ребята. Они будут помогать тебе до понедельника.

Анаис окинула их взглядом. Первый — тощий небритый дылда в грязных джинсах, темных кроссовках и черной куртке, из-под которой выглядывала майка с вытянутой физиономией Игги Попа. Со своим коротким хвостиком на затылке и жирно подведенными глазами он выглядел законченным нариком. Второй, такой же высокий, но вдвое тяжелее, был в фирменном измятом костюмчике, запачканном галстуке и с трехдневной щетиной, плохо сочетавшейся с его короткой стрижкой ежиком. Табельное оружие у обоих демонстративно висело на поясе.

Ей они сразу понравились. Эти неформалы напоминали собственную ее команду в Бордо. И в то же время она сразу поняла, что для уголовного расследования они подходят не больше, чем она для вышивания крестиком. Чемпионы по мордобою, а не по рутине, без которой в следствии не обойтись.

— А кабинет?

— Рядом со мной. Я с тебя глаз не спущу. Ты и пальцем не шевельнешь так, чтобы я не узнал.

Она подумала о дагеротипах и поискала лазейку. Но ничего не нашла.

— Решай, — заключил Солина. — Хотя выбора у тебя нет.

* * *

Двух часов чтения хватило, чтобы в общих чертах подтвердились его недавние предположения. Бортовой журнал Франсуа Кубела занимал пять небольших тетрадок в клетку, разборчиво исписанных шариковой ручкой убористым наклонным почерком.

Он работал по старинке. Ни компьютера, ни флэшки, ни Интернета. Только эти школьные тетрадки, спрятанные в обшарпанном домишке.

Он завел этот дневник 4 сентября 2008 года, когда в его отделение в клинике Святой Анны поступил сорокалетний мужчина, страдающий амнезией. Кубела решил фиксировать на бумаге каждый этап течения его болезни. Вскоре к пациенту, который категорически отказывался пройти томографию или рентген, вернулась память. Его зовут Давид Жильбер. Он инженер. Живет в южном предместье Парижа.

Кубела проверил, и все оказалось выдумкой.