Пассажир

Он перешел к окнам. Винты. Доски. Стружка. Комната превращалась в одиночную камеру. Ящик Пандоры, который уже не откроется… Он больше не сомневался в своей виновности. Известные ему факты теперь обернулись прямыми доказательствами. Отпечатки его пальцев в яме Минотавра. Его присутствие на месте убийства Икара и Урана. Как он бился, отказываясь признать очевидное… Извращал улики, отвергал факты, лишь бы не замечать свою вину. Настало время сбросить маску. Он — убийца с Олимпа.

Второе окно. Никогда еще он не чувствовал себя таким сильным. Тот, другой, использовал его сон, чтобы действовать и убивать. Что ж, он угодит в собственную ловушку. Он припомнил, что в греческих мифах у Танатоса, бога насилия, разрушения и смерти, был близнец — бог сна Гипнос. Эта очередная параллель с Античностью подходила ему как нельзя лучше.

Он выключил дрель и при свете лампочки обозрел дело рук своих. Теперь из комнаты не выйти. Он замурован. Отныне он узник. Вместе с тем, другим. На свету засыпанная стружкой и штукатуркой комната казалась ослепительно-белой. И лицо у него такое же, цвета кокаина. На каждом шагу он оставлял следы на заснеженном полу.

Отбросив инструменты, он занялся видеооборудованием. Он подключил камеру к сети, установил штатив, дождался, пока прибор полностью зарядится. Включил прожектор и осветил им пол между двумя окнами, как в театре. В центр положил коврик и вытащил одеяло из пластикового чехла.

Разостлав постель, он закрепил заряженную камеру на штативе. Если верить инструкции, камера в режиме нормального качества способна снимать до десяти часов подряд. Он включил ее, сделав широкий план комнаты таким образом, чтобы в центре кадра оказалась постель.

Он вынул из упаковки «eye-pillow» — нейлоновую повязку для глаз из тех, что раздают в самолетах. Надел ее на лоб и укутался одеялом. Опустил повязку на глаза и постарался уснуть. Мобильный он отключил. Никто не знает, что он здесь. Никто не сможет его потревожить. Никому не удержать его от последнего шага.

Скоро он узнает…

* * *

— Мы изгоняем вас прочь от себя, кто бы вы ни были, нечистые духи, все сатанинские силы, все адские наследники, все искаженные легионы, все, кто дал извращение веры, именем и силой Нашего Наставника Иисуса Христа…

Францишка Кубела с обнаженным животом лежит на операционном столе и бормочет свою молитву. Окружившим ее двум врачам и нескольким медсестрам в зеленых масках явно не по себе. Третий врач стоит в стороне, на нем тоже хирургическая маска. Один из гинекологов смазывает гелем живот женщины и берет в руки эхографический зонд.

Он обращается к коллеге по другую сторону стола:

— О чем это она?

Второй пожимает плечами, показывая, что понятия не имеет. У него в руках шприц с длинной иглой.

— Молитва изгнания нечистой силы, — шепчет тот, что стоит за ними. — Она выучила ее наизусть. По-французски.

— Господь Всевышний приказывает тебе, Тот, с кем в своем великом высокомерии ты все еще претендуешь на равенство…

Из-под бумажной маски доносится ворчание акушера:

— Надо было дать ей наркоз… Так сойдет?

Врач со шприцем кивает в ответ. Первый водит по коже зондом. Ультразвуковые волны отражаются в матке от двух маленьких тел — по тому же принципу работает и гидролокатор. Слышно учащенное биение двух сердечек…

На экране появляются близнецы. Францишка на седьмом месяце беременности. В одном из зародышей больше сорока сантиметров, во втором — меньше двадцати.

— Христос, Слово Господне сделавший плотью, приказывает тебе…

— Успокойтесь, Францишка, — шепчет врач. — Вы ничего не почувствуете.

Полька, чьи волосы убраны под колпак из зеленоватой бумаги, никак не реагирует. Гинеколог поднимает глаза и сосредотачивается на мониторе. Зародыши плавают в околоплодной жидкости. Доминирующий плод слегка шевелится. Второй забился в глубь матки. Большеголовые, с прозрачными глазами, они похожи на две стеклянные статуэтки, только разного размера.

— Она приняла антиспазматическое?

— Да, доктор, — отвечает медсестра.

Их приглушенные голоса контрастируют со слепящим светом хирургических ламп, изгнавшим тени из самых укромных углов. Хирург, не отрывая глаз от экрана, медленно вводит иглу в живот.

Голос Францишки поднимается:

— Священный знак креста приказывает тебе, как и тайная сила Христианской Веры!

— Спокойно… Еще несколько секунд, и все будет кончено.

— Сияющая Мать Господа, Дева Мария, приказывает тебе, чье смирение сломило твою гордую голову!

— Держите ее! Не давайте ей шевелиться!