Пассажир без багажа

– Привет, – она положила руку на дверцу. – А я думала, ты давно уехал.

– Я вернулся… Тоже думал, что тебя уже здесь нет.

– Тогда зачем вернулся?

– Я хотел с соседями поговорить, – признался Виталий.

Женщина расхохоталась, запрокинув назад голову, подставляя лицо под дождь:

– Соседи тебе ничего новго не скажут! Или ты не поверил, что я шлюха? Все так и есть! Или ты думал, у нас тут пионерский лагерь?!

Из подъезда вышла женщина в прозрачном дождевике, с дворняжкой на поводке. Она увидела Нину, поджала губы и демонстративно пошла в другую сторону. Та оглянулась на нее и снова засмеялась:

– Вон соседка, с нижнего этажа! Догони ее, спроси, кто мы такие!

Виталий выскочил из машины и схватил ее за руку:

– Сядь, ты же вся промокла! Присядь на минутку, мне нужно с тобой поговорить!

Та резко оборвала смех и уставилась на него потемневшими от ярости глазами – в них даже зрачки стали неразличимы:

– О чем мне с тобой говорить? Шесть лет ты в этом не нуждался! Пусти меня!

Но он продолжал сжимать ее руку. Женщина рванула локоть, стиснула зубы, и вдруг обмякла – он почувствовал, как ее мускулы раслабились под скользкой тканью плаща. Уже не встречая никакого сопротивления, Виталий усадил Нину в машину. Сел рядом, захлопнул дверцу. Она уцепилась за спинку переднего сиденья и закрыла глаза. Ее трясло, с мокрых волос сбегали капли.

– Езжай на вокзал, а то я из-за тебя опоздаю, – пробормотала она сквозь зубы.

– На вокзал? Куда ты собралась?

– В Питер, – ответила она механически и вдруг тихо засмеялась, уже не прежним истерическим смехом, а новым – очень усталым: – А, да ты же ничего не понимаешь… Я каждую ночь провожу в поезде. Почти каждую ночь.

– Почему? – удивленно спросил он, не отрывая взгляда от ее лица. Теперь он видел, как сильно она переменилась. Нежные, неопределившиеся еще черты ее лица – того лица, которое он когда-то знал, стали более жесткими и нервными. Глаза как будто стали больше. Но самое главное – изменился цвет ее волос. Когда Нина высунулась из ванной, у нее на голове было полотенце. Возможно, поэтому он тогда сразу ее узнал. Она стала блондинкой – это удивило его больше всего.

– Я поездная проститутка, – равнодушно ответила она. – Наша бригада садится в поезд и обслуживает всех желающих. Людям скучно ехать просто так. Некоторым, конечно. Иногда мы просто составим компанию в ресторане, а чаще всего после ужина идем в купе… До плацкарта я еще не докатилась.

– Но зачем ты этим занимаешься? – воскликнул он. – Неужели нельзя было найти другого дела? В конце-концов, позвонила бы мне, я бы нашел тебе работу!

– Я бы никогда к тебе не обратилась, неужели ты не понимаешь!

Она отпустила, наконец, спинку сиденья и приказала ему пересесть за руль. Сказала, что если он не поторопится – она пропустит свой поезд. А в другом ехать нельзя без предварительной договоренности. Пропадет заработок. Виталий, помедлив, выполнил ее приказ. Он спросил, на какой вокзал нужно ехать.

– На Ленинградский. И поскорее, пожалуйста.

Она достала сигареты. Это тоже было для него новостью – раньше Нина не курила. Она молчала, и он не решался ее ни о чем спрашивать – слишком агрессивным было это молчание. Только, когда они застряли в пробке, на подъезде к Садовому кольцу, она нарушила молчание:

– Если я опоздаю, у тебя хватит денег возместить мне расходы?

– Я заплачу, сколько нужно, – растерялся он. – А… Сколько?

– Да смотря по случаю, – она достала пудреницу и придвинулась ближе к окну, рассматривая в зеркальце свое лицо. – Я пошутила, конечно. С тебя с денег не возьму. Мне от тебя ничего не надо, только довези на вокзал к полуночи.

– Мы успеем, – пообещал он, но она не ответила.

У него на языке вертелось множество вопросов. Как она жила все эти годы? Почему занимается этим ремеслом? Где живет сейчас – ведь не в той же квартирке, где он ее встретил? Но Виталий предчувствовал, что ни на один вопрос Нина не пожелает ему ответить. Во всяком случае, ответить спокойно. И он задал единственный вопрос, от ответа на который она не смогла бы уйти:

– Слушай, так это ты нам всем звонишь по вечерам?

Нина щелкнула пудреницей и перегнулась через спинку сиденья:

– Не я, конечно. Делать мне больше нечего!

Она внимательно всмотрелась в его растерянное лицо и опять рассмеялась – тем же невеселым, усталым смехом, который он уже слышал:

– Ну я, я. А ты так и не узнал мой голос? Смешно… Мне все казалось, что ты должен сказать: «Ладно, Нинка, заканчивай придуриваться!» Помнишь, что ты мне сказал, когда я тебе звонила? Ну, когда ты только что женился?

– Но ты же ничего тогда не говорила!

– Я-то ничего. Я, дура набитая, набирала твой номер и плакала. Наверное, только и слышалось, как я там сопли глотаю. А ты мне как-то сказал: «Все, завязывай, я же знаю, что это ты. И Наташа тоже знает. Ты же вроде не дура, должна понять, что все кончено». И я тебе больше не звонила.