Пассажир дальнего плавания

Дядя Миша выпроводил всех из каюты и уложил последние вещи. Получилось два мешка, один из них Яшка поднимал с трудом.

— Что ж, пошли, — сказал дядя Миша.

Они вышли в коридор. В последний раз закрыл Яшка за собой дверь. Неужели всё так вот и кончится, словно сон или интересная книга?..

— Постой здесь, — сказал Яшка дяде Мише и вернулся в каюту. Больше Кубас не в силах был сдерживать слез и бросился на свою бывшую койку.

Дядя Миша тихо вошел следом за ним в каюту. Яшка поднял заплаканное лицо.

— Не хочу я…

— Ничего не сделаешь, — вздохнул дядя Миша, — я тоже не хочу.

— Яша!.. Яков!.. — неслось с палубы.

Они вышли на палубу, когда пароход поравнялся с поселком и приветствовал его жителей протяжным гудком.

С берега отвечали залпами из ружей…

Дома отсюда выглядели, как игрушечные, сложенные из спичек. На одном доме развевался красный флаг. Позади возвышалась большущая гора, и флаг тот будто прикололи ей на грудь.

Высокую радиомачту с боков поддерживали тросы. Яшка еще успел подумать: «Если бы взять большую-пребольшую холстину и накинуть сверху на мачту, то сделалась бы такая палатка. Она накрыла бы весь поселок».

Солнце ярко освещало громадные бурые горы.

К «Большевику» подходил катер. Выбросили штормтрап. На палубу поднялись четыре зимовщика. Самый первый назвался: «Доктор Кольцов».

Шум поднялся, разговоры. Корабельный доктор Виктор Петрович протиснулся к береговому, и они обнялись, — ни дать, ни взять давнишние знакомые.

— Я насчет пассажира, — сказал приехавший доктор, — о котором вы сообщали по радио. Начальник поселка согласился. Оставить мальчика можно, но, понимаете, две недели тому назад на самолете к нам прибыло несколько новых сотрудников. Один товарищ прилетел с сыном-подростком. И представьте, мальчик заболел. Есть подозрение на скарлатину.

— Что, что, скарлатина? — Александр Петрович на спардеке [34]свесился через поручни.

— Очень вероятно, — ответил доктор, — но мы можем вашего мальчика изолировать.

— Отставить! — Капитан приподнял кепку и поклонился береговому доктору. — Извините нас за беспокойство. Передайте Семену Семенычу, что я передумал. Мы этого пассажира постараемся доставить домой в целости и сохранности.

— Вам видней, — доктор развел руками, — а Семен Семенович собирался сам, но не смог — дела! Передавал вам наилучшие пожелания.

— Как его сердце?

Доктор оживился, будто бы разговор зашел о самом интересном для него:

— Неважно. А я считаю, что даже скверно, и возражал против назначения Семена Семеновича на эту зимовку. Но подите уговорите упрямца. Он заявляет, что его сердце образцово-показательное для всей Арктики. Да, а как ваше здоровье, не лучше?

Последний вопрос относился к Александру Петровичу, но береговой доктор очень выразительно при этом взглянул на доктора Виктора Петровича.

Виктор Петрович безнадежно махнул рукой, а капитан нахмурился.

— Передайте Семену Семенычу привет, — сказал капитан и пошел на мостик.

Гости стали прощаться. Один за другим полезли по штормтрапу за борт.

В катер сбросили несколько кип газет.

Мотор зафыркал. Люди с отвалившего катера помахали шапками, а рулевой крикнул:

— Мы трех медведей живьем поймали!

«Большевик» ответил приветственными гудками.

Про Яшку будто забыли. Он стоял у фальшборта и растерянно и радостно озирался по сторонам. Что же произошло? Он плыл дальше, в настоящую Арктику. Сколько Яшка слышал о ней от отца, сколько думал! С какой гордостью отец говаривал: «Мы живем на пороге, в сенях Арктики». Но ведь это уже был не «порог», а сама «горница».

Впереди виднелась серая полоска Карского моря. По проливу навстречу «Большевику» плыла небольшая льдина…

Берега всё отодвигались, оставались позади. Скоро «Большевик» пошел чистой водой.

К востоку море протянулось темной хмурой равниной. На севере оно наглухо, будто с головой, накрылось громадным одеялом-тучей. И только на юге в облаках белели полоски кое-как освещенного неба. А позади за кормой по всему горизонту точь в точь стелился густой черный дым. Но то были угрюмые неприветливые берега Новой Земли.

Потянуло ветерком, холодным и колким. Вода как будто морщилась, ежилась от стужи, а Яшка и не думал уходить с палубы. То, что он видел теперь, поражало его не суровостью и однообразием, — нет; в воображении Яшки море теперь сверкало ослепительными льдами. Всюду меж льдин голубели майны [35], и диковинные морские звери высовывали из воды головы, чтобы осмотреться: не заметил ли их новый полярный охотник Яков Кубас.

Ведь это было настоящее арктическое море!

Глава семнадцатая

Краткие сведения по истории открытия Восточного прохода из Европы в Азию. — Специальный выпуск стенной газеты.

Стенная газета вышла под заголовком:

«БОЛЬШЕВИК» В КАРСКОМ МОРЕ