Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года

На многих фотографиях, сделанных курсантом В. Калашниковым, Юра Гагарин изображен в тот момент, когда он обслуживает самолет. “Прежде чем подняться в воздух, – писал Ю. А. Гагарин, – мы основательно изучили самолет Як-18, немало потрудились на аэродроме. Нам пришлось мыть машины, таскать баллоны, работать под руководством инструкторов и техников. Возвращались с аэродрома усталые, пропахшие бензином и маслом, в комбинезонах, на которых темнели масляные пятна” [4]. “Вскоре курсантам выдали летное обмундирование, шлемофоны. Все с нетерпением ожидали самостоятельных полетов” [4].

Первый самостоятельный полет – взлет, простой круг, посадка – Гагарин выполнил 1 июля. “Я вырулил самолет на линию старта, дал газ, поднял хвост машины, и она плавно оторвалась от земли. Меня охватило трудно передаваемое чувство небывалого восторга. Лечу! Лечу сам!” [13].

Поскольку 1 июля совпало с советским праздником – Днем Воздушного флота, в лагерь явился Е. Иванов, корреспондент саратовской газеты с характерным названием “Молодой сталинец”; видимо, вспомнив пророчество Циолковского, как будет выглядеть первый человек, преодолевший земное притяжение, – “открытое русское лицо, глаза сокола”, он обратил внимание именно на Гагарина – и стал первым в мире репортером, подробно описавшим того, кому суждено будет стать “символом идеала ЮНЕСКО и веры в человека”: “Юноша немного волнуется, но движения его четки и уверенны. Перед полетом он тщательно осматривает кабину, проверяет приборы и только после этого выводит свой Як-18 на линию исполнительного старта. Гагарин поднимает правую руку, спрашивая разрешение на взлет”. Если верить преподавателю С. И. Сафронову, то выбрал журналист его сам: “Он не ходил в отличниках, и в то же время у него не было плохих оценок. Были ребята, которые летали лучше его, но он быстро их догонял. Корреспондентам молодежной газеты мы давали совсем другие кандидатуры, а они снимали и писали о Гагарине. Как вот это получается, не знаю. Он всегда чем-то притягивал. Он даже замечания выслушивал с радостью” [17].

Е. Иванов не акцентировал внимание читателей своей газеты на том, что после удачного полета Гагарин подарил Мартьянову – была такая традиция, подношение принимали даже некурящие инструкторы – хорошие сигареты “Тройка”. Вторая извлеченная из планшетки пачка была раскурена вместе с другими курсантами; тоже “заведенная на заре авиации” [25] традиция, не подлежащая нарушению.

В день летали по четыре-пять раз – лишь бы погода позволяла. Лагерь находился в рабочем состоянии с понедельника по пятницу – а вот на выходные приходилось обеспечивать себя едой и теплом самостоятельно. Иногда Гагарин оставался в пустом лагере и подкармливался на кухне у руководителя клуба Денисенко [18], иногда уезжал в Саратов – там его пригласил пожить к себе товарищ по аэроклубу Михаил Соколов, чересчур жизнерадостный молодой человек, чья летная судьба сложилась не лучшим образом именно из-за этой его особенности: “После удачного полета с радости позволил себе лишний раз крутануть самолет. Плакал парень, просил простить… Мы были неумолимы” [17]. Его отчислили из аэроклуба за “воздушное хулиганство”. Иногда Гагарин ночевал у него, иногда отправлялся в более далекие экспедиции.

Одна из них описана сразу несколькими свидетелями. Гагарин и его друг Виктор Калашников поехали к его сестре Рите, которая в тот момент жила в спортлагере на Волге. “И вот фактически в одной палатке мы провели несколько дней вчетвером… Свободных палаток не было, ну, у нас там были лишние койки. Поместились вместе. Вечером у костра Юра рассказывал о своей жизни” [16]. У Риты была подруга, которая жила с ней в одной палатке. Она запомнила Гагарина как юношу, у которого “был фотоаппарат. Они стали нас фотографировать, а мне это не понравилось, одеты были не очень, в одних трусах и майках. Я стеснялась, а этот парень стал приставать, чтобы вместе сфотографироваться. Его настойчивость мне не понравилась. Я его еще раньше запомнила по одному вечеру танцев, который индустрики проводили в Доме учителя. Он тогда подошел ко мне и пригласил на танец. Я – маленькая, а он вроде бы еще меньше. Маленьких я не любила. И отказала ему. Ко мне потом подходит Калашников и говорит, чтобы я ушла с вечера, так как мой отказ – это оскорбление индустрикам. Я обиделась и ушла. И вот он снова здесь!.. Потом Рита говорит мне, что они остаются ночевать. Я возмутилась, но Рита говорит, а куда ж мы их денем. Мы с Ритой спали вместе, а они – на Ритиной койке. Наутро я говорю: «Дайте мне пленку, я проявлю ее и сделаю фото». Ребята переглянулись и отдали. Я сама проявила ее и сделала снимки, какие мне понравились, а пленку сожгла” [7].