Пассажир с детьми. Юрий Гагарин до и после 27 марта 1968 года

Весь август и часть сентября 1960 года прыгали на большое лесное озеро. С разной высоты, в разную погоду, выполняя самые различные задания. Прыгать на воду не простое дело. Одно из заданий состояло в следующем. Космонавт делает затяжной прыжок. Но когда до воды остается всего несколько метров, нужно было освободиться от подвесной системы и приводниться без парашюта. За время спуска тело набирает большую скорость, и пилот, одетый в комбинезон, погружается в воду. Требовалось не только нaучитьcя умело управлять своим телом, но и с точностью до секунды отсчитать время, умело регулировать дыхание. А потом вплавь добраться до лодки [34].

Полюбилось им и не знакомое никому раньше занятие – прыжки на батуте, которые они до этого видели только в цирке. Как-то, уже поздней осенью, ребята пошли к сетке, чтобы “покрутить сальто”. На брезенте, которым был покрыт батут, лежал слой снега. Федор Михайлович стоял, раздумывая. А космонавты недолго думая подняли брезент вместе со снегом, стряхнули и начали “крутить сальто”. Не у всех это ловко получалось. Юрий для такого занятия так просто тяжеловат [47].

19 августа – старт прошел благополучно. Белка и Стрелка вернулись на Землю. В корабле вместе с собачками находились 12 мышей, насекомые, растения, грибковые культуры, семена кукурузы, пшеницы, гороха, некоторые виды микробов и другие биологические объекты [44].

…а также растения – традесканция и хлорелла [27].

Хорошо перенес пребывание в космосе и цветок. Он начал распускаться перед полетом и продолжал цвести после приземления [57].

Космический полет собак Белки и Стрелки, продолжавшийся более 25 часов, в течение которых корабль-спутник совершил 17 полных оборотов вокруг Земли.

…пришли к однозначному заключению, что только суточный полет вызывал реакцию типа “стресс”… Одновитковый полет вообще не вызывал заметных сдвигов в обмене веществ… Настораживали некоторые итоги полета второго космического корабля-спутника, в частности, некоторые особенности физиологического состояния собаки Белки. Животное было крайне беспокойным, билось, старалось освободиться от крепежных элементов. Собака лаяла, и по всему было видно, что она плохо себя чувствует. Особенно бурно вся эта симптоматика стала проявляться после четвертого витка полета. Сказанное приводило к выводу о необходимости осторожного подхода и планирования предстоящего полета человека вокруг Земли на корабле “Восток” только на один виток, то есть минимально возможной продолжительности [58].

Но самая страшная новость приходит к Королеву от члена-корреспондента АН Олега Газенко из Института медико-биологических проблем: тамошние светила зарождающейся космической медицины сообщили, что “полеты собак проходят с некоторыми сдвигами в их физиологическом состоянии!”.

Королев, прочитав в полученном оттуда секретном отчете такое заключение, закатывает медикам дикую истерику:

– Что значит “некоторые”?! Я вас спрашиваю! Насколько именно: на один процент, наполовину или же у собак полностью слетает крыша, и они вместо того, чтобы лаять, начинают мяукать?! [59].

Всего в догагаринских полетах участвовали сорок восемь собак. Двадцать из них погибли [60].

Полигон, 1960 год. Работаем для запуска человека в космос. Известно, что американцы форсируют свои “прыжки” на ракете. Сергею Павловичу это не нравится: “Что же, они «прыгнут» и будут первыми?! Надо подумать и дать точное определение, что такое пилотируемый космический полет”. Георгий Михайлович Гречко (будущий космонавт, а тогда молодой инженер, работавший в ОКБ Королева. – Л. Д.) реагирует быстро: “Пилотируемый космический полет – это такой полет в космосе, который совершали, совершают и будут совершать только русские!” [23].

Начало сентября выдалось радостным для семейных космонавтов – они получили в Звездном новые квартиры [8].

В 1960-м первые космонавты и немногочисленные сотрудники центра были расквартированы около подмосковной станции Чкаловская. Рядом с ней и вырос будущий Звездный.

В советское время Звездный (до конца 1960-х годов – Зеленый) городок был засекречен и изолирован. На картах и указателях он не значился, въезд был только по пропускам. Из Москвы до него можно было добраться на автобусе, которого не было в официальных списках маршрутов [54].

АНАТОЛИЙ КАРТАШОВ (полковник, летчик-испытатель первого класса, отчислен из первого отряда по состоянию здоровья):

По тропинке через лес, весь изрытый траншеями теплотрасс, фундаментов, телефона, он проводил меня в класс, где стояли обычные школьные деревянные парты, на стене висела доска.

И городок тогда еще не был Звездным, а назывался “41-й километр”.

Валентин Бондаренко жил выше всех, на пятом этаже офицерской хрущевки. Он спускался с криками “Подъем!”, всех будил, нажимая по очереди кнопку звонка. Я жил на четвертом. Ниже – Горбатко, Хрунов, Волынов, Варламов… Гагарин жил в другом подъезде, за стенкой нашей кухни.