Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города: 1917-1991

Вопрос о ритуале свадьбы стал актуальным после перехода к нэпу. Изменился статус ЗАГСов, они вышли из подчинения НКВД. Но советский брачный канон был крайне «постным». Не случайно Илья Ильф и Евгений Петров сочли возможным сделать важного персонажа романа «Двенадцать стульев», занудного и жадноватого Ипполита Матвеевича Воробьянинова, служащим ЗАГСа. Обстановка в учреждении по регистрации одновременно и браков и смертей в середине 1920‐х годов была удручающей: «Стол, за которым работал Ипполит Матвеевич, походил на старую надгробную плиту. Левый угол его был уничтожен крысами. Хилые его ножки тряслись под тяжестью пухлых папок табачного цвета с записями»315. Такой же безрадостной выглядела и процедура «совершения таинства» советского брака: «Дело было на мази. Ипполит Матвеевич с ловкостью фокусника принялся за работу. Записал старушечьим почерком имена новобрачных в толстые книги, строго допросил свидетелей, за которыми невеста сбегала во двор, долго и нежно дышал на квадратные штампы и, привстав, оттискивал их на потрепанных паспортах. Приняв от молодоженов два рубля и выдав квитанцию, Ипполит Матвеевич сказал, усмехнувшись: „За совершение таинства“, – и поднялся во весь свой прекрасный рост»316.

Неудивительно, что люди по-прежнему стремились венчаться в церкви. По данным уральских промышленных центров, в 1917–1921 годах 90% всех браков заключалось по религиозному обряду317. Профессор политологии Мюнхенского университета Вера Пирожкова, родившаяся в России и попавшая на Запад в годы Великой Отечественной войны, вспоминала, что ее старшая сестра, вышедшая замуж в 1919 году, настаивала на венчании в церкви и принудила будущего супруга, солидного сорокалетнего еврея, спешно принять православие. Брак, впрочем, оказался непрочным. Оставив мужу двухлетнего сына, молодая женщина сбежала с неким «красавцем-мужчиной». Размышляя о перипетиях семейной жизни сестры, Пирожкова писала: «Отчего Таня хотела венчаться… в церкви? Оттого, что это красиво?.. В таинство брака она, очевидно, не верила, так как легкомысленно разрушила свою семью и хотела разрушить еще чужую»318. Похожая ситуация описана в романе Юрия Германа «Наши знакомые». Один из главных героев книги, моряк Леонид Скворцов, намеревается венчаться в церкви, мотивируя это не религиозными убеждениями, а тем, что венчание «красиво и торжественно»319. В моей семье самая младшая из бабушкиных сестер – Антонина Ивановна (подробнее см. «Уплотнение») – умудрилась даже в 1927 году обвенчаться со своим женихом и в то же время зарегистрироваться в ЗАГСе. Дома был довольно пышный по тем временам ужин. На чудом сохранившейся в семейном архиве фотографии – свадьба Антонины в 1927 году. Привлекает внимание наряд невесты: белое шерстяное платье и небольшое украшение из искусственных цветов на волосах.

Свадьба. 1927. Личный архив Н. Б. Лебиной

ЗАГСы и церкви в середине 1920‐х мирно делили между собой право фиксировать брак. Одни имели на это юридические полномочия, но совершали обряд перехода формально. Другие, не наделенные государством официальными правами, опирались на традицию пышных народных свадебных празднований. Лев Троцкий, лидер борьбы за новый быт, вынужден был признать: «Не хочет мириться быт с „голым“ браком, не украшенным театральностью»320. Идеологическим структурам показалось возможным создать некий коммунистический ритуал, который мог бы соперничать с церковным бракосочетанием. Так появились «красные свадьбы». Они составляли важную часть формирующихся коммунистических обрядов перехода. (Подробнее см. «Смерть».)