Пассажиры разума (СИ)

   Пока я спал, у сколоченного из досок лежака положенного на пеньки, появился стул. На нем стоял медный тазик и кувшин, на спинке весело полотенце - кусочек домотканого полотна. Умывшись, взял рюкзак и пошел вниз, к Ульфиле. Наверное, он меня разбудил рано. Даже корчмарь не вышел нас проводить. Гот ожидал уже сидя в седле. А зря! Я крутился перед пегой кобылой, не зная, с какой стороны подойти, чтобы взобраться на нее. Помнил, что это важно. Как только успокоился, пришла уверенность: погладил морду лошади, похлопал могучую шею и, взяв повод в левую руку, ухватился за луку. Сунув ногу в стремя, и оттолкнувшись от земли правой, с легкостью поднялся в седло.

   У ворот в Нижний город пришлось немного задержаться - стражники дрыхли без «задних ног», бессовестно похерив службу. Ульфиле спешился и я понял, что мне еще повезло: он пинал спящих солдат, не заботясь о том, куда бьет. Разбуженные таким образом, они не сразу смогли отпереть ворота.

   В Нижнем городе кое-кто уже проснулся. На дороге попадались прохожие. Вспомнился бородатый анекдот, как Абрам поднялся ни свет ни заря и, полагаясь на мудрость, «кто рано встает, тому - Бог дает», вышел из дома. Вскоре вернулся без одежды и на вопрос Сары: «Что случилось?» - ответил, - «Сарочка, кто-то встал раньше меня». Захотел рассказать эту историю Ульфиле, но взглянув на него, я передумал. Сегодня гот был не в духе.

   Хоть мы и ехали шагом, но к моменту, когда солнце поднялось в зенит, успели проехать деревеньки три. Пригороды в этих краях не пустовали. Я вспомнил, как оказался в диком лесу, а ведь он раскинулся не так уж и далеко от Збычева. Странно...

Странностей в этом мире я повстречал в избытке. Понимал, что так не должно быть. Например, когда я повстречал Ульфиле.  Сейчас события после нашей встречи виделись странными, необъяснимыми, как и визит к магистру. Понимать это я понимал, вот только поменять что-нибудь, как-нибудь повлиять на события тогда не мог. И сейчас не могу. Плыву по течению и не нахожу других вариантов. Жесть!

   Ульфиле, пыхтел, то и дело, смахивая со лба пот. Конечно, я бы на его месте давно снял доспехи. Мой желудок издавал урчание, слышное не только мне. И я все гадал, когда гот решит остановиться. Мы заехали в дубовую рощицу и наконец, Ульфиле, остановив коня, спешился.

   - Гер Дмитрий, мы почти приехали. Обсудим наше дело.

   - Конечно, гер Ульфиле! - ответил я, не скрывая радости.

   Он посмотрел на меня исподлобья, наверное, решив, что я радуюсь скорой встрече с некромантом. А я о предстоящем деле даже не думал. Пусть Ульфиле заботится об этом, ведь охотник он.

   Я радовался, что, наконец, смогу размять ноги. За несколько часов путешествия, мне показалось, что ехать верхом не так уж и трудно. Напоследок, решил проехаться чуть быстрее и дал коню шенкелей. Он, было, перешел на рысь, но после того, как я пару раз плюхнулся попой о седло, захрапел и остановился. Ульфиле лыбился, показывая крупные зубы, но комментировать мою попытку не стал. Он снял с коня мешок и, потрясая им, сказал:

- Земек приготовил гефюлльтем фиш.

- Это здорово! Вы слышали, гер Ульфиле? Мой желудок успел истосковаться по еде!

   Костер разжигать мы не стали. Фаршированная щука, обернутая в тонкие лепешки, похожие на лаваш, оказалась божественно вкусной и холодная. Съев пару кусков, я почувствовал сытость и, попивая узвар, принялся ждать, пока Ульфиле насытиться.

   Гот вытер жирные пальцы о штаны, вздохнул и словно оправдываясь, сказал:

   - Гайстербешверер заставит сегодня потанцевать. И лучше это сделать с легким желудком.

   Я, пользуясь моментом, решил спросить:

   - Гер Ульфиле, что вы хотели обсудить до обеда?

   - О, я! Вы должны мне показать эту бист. Он наводит чары из тени.

   Как это сделать, я пока не понимал, но на всякий случай кивнул. Ульфиле поднялся и стал делать мне какие-то знаки, мол, теперь тихо, пошли за мной. Мы взяли лошадей под уздцы, и побрели в чащу. Остановились, в каком-то овраге. Гот расседлал и стреножил животных. Знаками показал, чтобы я снял шлафрок и головной убор. Убедившись, что я его понял, поманил за собой.

   Как же гот преобразился! Он крался, скользя над сухой листвой и ветками не издавая почти никакого шума. По крайней мере, мне казалось, что, по сравнению с Ульфиле, я двигаюсь с грацией юного бегемотика. Каждый раз, когда подо мной трещала ветка, он останавливался и недовольно морщился.

   Наконец, показалась опушка. Я бы не удивился, дай Ульфиле команду двигаться ползком. Наверное, сделал это с удовольствием: от ходьбы то на цыпочках, то перекатом с пятки на носок, уже чувствовал усталость. Почти у кромки леса, словно колония опят на пне, ютились с десяток строений, а ниже, в километре от леса, виднелась деревня. Значит, некромант обжился на выселках, решил я.