Пассионарная Россия

Тем не менее, именно такая однозначная оценка долгое время главенствовала в советской историографии. Сейчас нашему читателю доступно любопытное издание – книга С. Любеша «Последние Романовы», являющаяся репринтным воспроизведением издания 1924 г, которое подготовлено было издательством «Петроград» и выпущено тиражом всего 4 тыс. экз. Сборник включает очерки об Александре I, Александре II, Николае I, Николае II и герое нашего очерка – Александре III. Написанная, как и многие книги, выходившие после февраля 1917 г, в откровенно антимонархической тональности, эта работа мало кому сегодня известного автора содержит множество однозначных, проникнутых неприятием российского самодержавия оценок, автор с трудом находит одобрительные слова применительно к тем или иным фактам внешней и внутренней политики российских государей. Особенную же ненависть он испытывает именно к Александру III, даже его достоинства представляя читателю в смешном свете.

В своей книге С. Любеш приводит множество примеров малообразованности государя, его плохого знания русского языка. Вряд ли это может служить характеристикой одного лишь Александра – многие российские императоры знали французский и немецкий (во всяком случае грамматику) не хуже, а порой и лучше русского, и анализ пометок в записной книжке царя нам не даст полной картины его интеллектуального уровня, точно так же как анализ «Дневников» Николая II может дезориентировать исследователя, если он начнет строить на его основе умозаключения о круге интересов императора. Не все было принято у самодержцев и членов их семей доверять бумаге. Существовали и сдерживающие каноны записей. Однако признаем, что, действительно, Александр III к наиболее просвещенным нашим государям не относился. Фигурой он был по-своему цельной и вряд ли заслужил ироничные замечания и сравнения ради красного словца, например, что был самой крупной после Петра I фигурой на русском престоле – в том смысле, что физически был крупным человеком. Или что из всех неограниченных русских самодержцев XIX в. он был самым ограниченным.

Попробую, уважаемый читатель, остановиться на некоторых достоинствах давно почившего императора. Каковы же они? «Он имел преимущество, часто присущее людям тупым и ограниченным: он не знал сомнений <…>. У него была воля, был характер, была полная определенность в мыслях, насколько они у него были, в чувствах и в поступках». Однако ж согласимся, что уверенность в своих решениях и действиях бывает продиктована не только тупостью, но и убедительными советами знающих дело консультантов, а этот государь как раз славился умением слушать и слушаться советов людей компетентных. Александр III был искренно уверен в целесообразности для России самодержавного правления, на том и стоял. Можно ли считать это его личным недостатком? Скорее объективной чертой характера, выражающейся в постоянной готовности отстаивать свои принципы.

Физическое здоровье, сила государя, ломавшего подковы, сгибавшего серебряный рубль… Пусть немного уж русской крови оставалось в Александре III (династия, как помнит читатель, постоянно «роднилась» с отпрысками аристократических домов Европы), но царем-то он был русским! Порадоваться бы его силе. Автор иронизирует: силен, как Тарас Скотинин…

Что же касается недостатков как продолжения достоинств, то, обвиняя императора в реакционной внутренней политике, автор признает: «У Александра III было немало достоинств, между прочим, и то, что он, не имея своего, не был ревнив к чужому уму». Заметив между строк, что сей факт уже свидетельствует об уме, посмотрим далее на логику предъявляемых обвинений: доверил ведение внутренней политики «одному из умнейших наших бюрократов» Победоносцеву. Следовательно, казалось бы, за негативные последствия «сохранительных» реформ должен нести ответственность не царь, а не оправдавший доверия «умнейший» Победоносцев? Ан нет, автор забывает свое логическое построение, и вновь основные претензии предъявляет государю.