Пассионарная Россия

Но уж коли был переполнен XVII в. острыми конфликтами и потрясениями, такими как войны, крестьянские бунты, острейшие кастовые конфликты, противостояние политических групп и т. д., то и в области религии «тихой реформой» обойтись не удалось. Вот почему потрясали XVII столетие и острейший конфликт между светской властью и церковью, и раскол самой церкви на «староверов» и «никонианцев», и ожесточенная борьба в различных сферах культуры.

В сфере культуры объективные процессы привели к заметным преобразованиям, в конечном счете послужившим лишь на пользу Отечеству.

Реформы в промышленности, реорганизация военного дела, позитивные сдвиги в государственном управлении, динамизация внешнеполитической деятельности России, потребность в выходе из культурной изоляции России, повышение роли православной церкви в духовной жизни общества – все это стимулировало реформирование в области просвещения и культуры. В XVII в. грамотность становится достоянием широких кругов дворянства и посадских людей, растет спрос на учебные пособия. Массы русских людей тянутся к знаниям. Развивается книгоиздание. Растет число учебных заведений низшей ступени. В 1687 г. в Москве открывается первое высшее учебное заведение – Славяно-греко-латинская академия…

В XVII столетии зарождаются отечественный театр и русская светская живопись. Новые, весьма интересные направления появляются в русской иконописи, может быть, не давшей таких громких имен, как имена иконописцев XV и XVI вв., но зато выплеснувшейся ярчайшими проявлениями национального гения в удивительно интересно развивающихся в XVII столетии провинциальных школах. Провинция этого столетия дала дальнейшее развитие самобытным русским ремеслам, а столица – яркой школе национального ювелирного искусства.

Век этот называли «бунташным веком». А век-то был не только громким – от криков восставших крестьян, треска пожаров, бряцания сабель и секир в сражениях больших и малых, но и тихим столетием становления русской литературы, культуры, искусства, веком мудрого развития русской православной ментальности.

Называли его и веком «допетровской Руси», подразумевая под этим словосочетанием некую дремучесть, невежество, застой. А век-то был ярко освещен явлениями русского национального гения, вспышками высоких достижений в литературе, культуре, искусстве, которые освещали жизнь русского народа в любые, даже темные эпохи.

XVII в. изначально «темным» не был. Обычное, закономерное столетие в многообразной многовековой истории нашего Отечества…

Итак, уважаемый читатель, вам предстоит погрузиться в самое обычное столетие в истории России – столетие, в то же время необычайно интересное, таинственное и загадочное. Как и предыдущее, оно полно парадоксов, неожиданностей, открытий и противоречий. Ведь это времена Смуты, времена Бориса Годунова, восшествия на русский престол Дома Романовых, время раскола, Никона, отчаянного сопротивления церковной реформе со стороны старообрядцев, эпоха первых реформ Петра I. Это – время открытий в иконописи, архитектуре, литературе. Это время, когда творили Антоний Подольский и Иван Хворостинин, Аввакум Петров и Симеон Полоцкий…

ИКОНОПИСЬ XVII ВЕКА. НАХОДКИ И УТРАТЫ

Русская иконопись XVII столетия во многом уступает живописи «золотого века» или, точнее, – «золотой эпохи» – XV–XVI вв.

Причины тому можно найти и в истории искусства, и в истории страны. С восшествием на престол династии Романовых в России на долгие годы воцаряются мир и покой. А ведь недаром считалось – революции и катаклизмы, при всей их общей губительности для искусства, стимулируют появление в нем новых направлений, новых имен.

XVII в. – эпоха покоя, чтоб не сказать – застоя. Во всяком случае – в политической жизни и в… иконописи. Традиционная манера исполнения становится главенствующей. Особенно в провинции. Однако именно в провинции, т. е. вне Москвы, рождаются в XVII в. и яркие имена, и самобытные школы и именно в провинции, по замечанию исследователя русской иконописи М. В. Алпатова, можно было в XVII в. найти выдающиеся имена.

Как же так, – воскликнет искушенный любитель нашего древнего искусства. При дворе Алексея Михайловича творил великий Ушаков!

Автор этих заметок относится к московскому мастеру с большим уважением, но не может не согласиться и с логикой М. В. Алпатова, писавшего в фундаментальной своей монографии «Древнерусская иконопись» следующее: «Симон Ушаков подкупал высоких покровителей, особенно Алексея Михайловича, умеренным эклектизмом и гладкой манерой письма. А его «Архангел Михаил, попирающий дьявола» при всей виртуозности исполнения – произведение не столь высокохудожественное».

С чем же сравнивает М. В. Алпатов творения москвича? Да с провинциальной иконой!

Вот что он пишет: «Провинциальная работа того же времени икона «Архангел Михаил-воевода», поэтическое видение огненного ангела-мстителя более верна традициям высокого стиля, чем работы придворных и столичных мастеров, которые соблазнялись сомнительными преимуществами т. н. «фрязи».