Пасть дьявола

Хозяин следующей яхты, прислушивавшийся к их беседе, вдруг вспомнил о каком – то неотложном деле, ловко запрыгнул на палубу и нырнул в трюм, не забыв захлопнуть за собой люк.

– Они наверняка что – то знают, – шепнул Сева.

– Возможно.

Следующая, двухпалубная яхта с красивым именем «FAINA», стояла в гордом одиночестве. Никто не стоял рядом, не предлагал ею полюбоваться, не зазывал прокатиться.

– Интересно, почему эта красавица простаивает без дела? – пробормотал Филипп.

– Возможно, её хозяин решил устроить себе выходной… – ответил Сева, любуясь яхтой.

– Вряд ли. Они все здесь днюют и ночуют, чтобы побольше заработать.

– Наверное, прокатиться на такой яхте стоит немалых денег. Вряд ли её хозяин настолько беден, чтобы отказать себе в отдыхе.

– Да уж, прокатиться на ней не каждому по карману, и хозяин её не так беден, как тот, кто на него работает. Потому ни одна яхта не будет стоять просто так, без причины.

Сева обратил внимание на толстого, похожего на сумоиста, японца, стоявшего около третьего от «FAINA» судна. В отличие от других, он наблюдал за ними открыто, не скрывая интереса. Сева толкнул Филиппа в бок.

– Смотри на этого толстяка. По – моему, он хочет нам что – то сказать.

– А, Харуки! – обрадовался Филипп, – Возможно, он тот, кто не побоится нам помочь. Пойдём – ка к нему.

Подойдя к Харуки, он вежливо, как принято у японцев, поклонился. Сева постарался скопировать его движение, хотя его поклон получился, мягко говоря, не совсем изящным. Харуки оценил оказанный ему знак уважения, долго тряс им обоим руки, затем пригласил на свою яхту:

– Проходите, пожалуйста. Я угощу вас очень хорошим чаем.

Сева хотел отказаться, боясь, что чайная церемония с приветливым Харуки может затянуться надолго, но Филипп подмигнул и подтолкнул его вперёд. Они спустились в крошечную каюту. Трудно было себе представить, что Харуки с его комплекцией может в ней поместиться, да ещё и что – то делать. Однако, он поворачивался очень быстро и ловко, успевая делать сразу несколько дел. В одну минуту он включил электрический чайник, поставил на столик миниатюрные чашки и тарелочку с фруктами.

– Харуки, спасибо тебе за приглашение. – начал Филипп, – Но я думаю, ты позвал нас не для того, чтобы угостить чаем. Сядь и скажи, что случилось с арендатором «FAINA»? Почему она стоит?

В ответ тот задал ему вопрос, из которого Сева не понял ни слова.

– Нет, Харуки, этот человек не из полиции. – ответил Филипп, подавая ему телефон с открытыми фотографиями, – мы с ним ищем пропавших детей. Посмотри сюда, может быть ты их видел?

Харуки взглянул на телефон и положил его на стол. Потом молча открыл настенный шкаф, достал из него видеокамеру, положил рядом с телефоном и сделал приглашающий жест. Филипп так же молча взял её в руки, внимательно осмотрел, и включил. Сева придвинулся к нему плечом к плечу и они вместе начали просмотр.

На первых кадрах опять мелькали весёлые лица Маши, мальчика и его мамы, купавшихся в море, слышался их жизнерадостный смех. Потом появились несколько кадров с мальчиком на фоне бухты и предзакатное море с небольшим скалистым островом вдалеке. Дальше неожиданно возникла корма «FAINA» и Анфиса, исполнявшая на поручнях знаменитый кадр из Титаника при поддержке высокого, загорелого красавца, нежно поглаживавшего её бедра. По – видимому, это и был Максим. В следующем кадре они уходят в обнимку в каюту.

Слышатся обрывки детских голосов, то и дело прерывающиеся шумом ветра и плеском волн.

– Ты думаешь, она его любит? – спрашивала Маша кого – то невидимого.

– Не знаю, – отвечал тонкий детский голосок – Мама говорит, что подглядывать нехорошо…

– Я видела, как они целуются…

– Ну и что, моя мама тоже целует моего дядю Борю, когда он приезжает к нам в гости.

– Куда она его целует? – спросил Машин голос.

– В щёчку.

– Вот видишь, а они целуются, как во взрослом кино, я сама это видела… А папа ничего не замечает, он и меня не замечает… Я хочу вывести её на чистую воду… Держи меня за ноги, только покрепче…

Некоторое время слышался только шум мотора и плеск волн. Потом появилось хаотично сменявшееся изображение борта яхты и волн. Похоже, камера вращалась и раскачивалась, опускаясь вдоль борта вниз. Затем она сделала широкий полукруг, успев зафиксировать промелькнувшее на долю секунды расплывчатое изображение, похожее на падающих друг за другом детей, короткие детские вскрики и высокие всплески воды. Покрутившись ещё некоторое время, камера ударилась о борт и отключилась.

Каюта погрузилась в тишину.

– Откуда это у тебя, Харуки? – нарушил долгое молчание Филипп.

Японец, молча смотревший в иллюминатор, тяжело опустился на стул и начал свой рассказ.