Пасть

Работу с отпечатками здесь уже закончили, хотя она казалась чистой формальностью, картина и так ясная — сосед бизнесмена не уследил за крупной и опасной собакой, буквально разодравшей мальчика… Не уследил и схлопотал заряд картечи в голову от озверевшего при виде такого зрелища отчима пацана. Да тут и озвереешь… Зуев готов был прозакладывать все свой шансы дослужиться до прокурора района за то, что отпечатки на брошенной «Сайге» принадлежат хозяину дачи и никому иному. Осталось только взять убийцу. Особо сложной его поимка не представлялась, очень даже может быть, что успокоится, всё обдумает и явится завтра с повинной… И если хороший адвокат построит защиту на том, что убитый натравил пса на мальчика и пытался натравить на Колыванова… Да, тут можно отделаться дёшево…

Зуев выпил ещё стакан воды и неохотно, вышел на улицу… Всего этого Капитан с Генералом не знали. Сводку, где упоминалась трагедия в Редком Кузьмино, Капитан видел, он поглощал тогда огромные массивы информации, пытаясь найти хоть какую зацепку, но — прочитал на лету, в полном смысле слова, через час после взлёта борта Печора — Усть-Кулом, и внимания она не привлекла. Да и с чего? Мало ли убийц и грабителей, мошенников и аферистов объявляют в розыск? Про обстоятельства, предшествовавшие убийству, сводка умалчивала…

Дело Колыванова всплывёт несколько месяцев спустя, когда Катя, жена бизнесмена (так ни разу с тех пор и не побывавшая на заколоченной даче), отчается в способности следствия дать приемлимые для неё объяснения случившемуся — и обратится к частным сыскарям…

Хотел вернуться незаметно — не получилось. Из-за забора моментом высунулась Клавдия, соседка. После смерти жены она — одинокая, пятидесятилетняя — всё чаще цепко поглядывала на старика и его хозяйство.

Он прикрыл калитку, брякнул к поленнице обрывки цепи и фомку. И тут Клавдия — поняла.

— И-и-и… А где Магдалена-то, Степаныч? Свели?!

— Сожрали, — мрачно и коротко сказал старик, с тоской предчувствуя, что сейчас придёт цунами причитаний, ужасаний, выражений сочувствия и пустопорожних советов — и всё на фоне болезненно-сладострастного бабьего любопытства.

И оно пришло.

Глава V

Доктор сидел в пустом помещений. Один, все давно разошлись. Мерно гудел термостат, где-то нудно капало из крана. Ничего не делал, мрачно смотрел на своё отражение в химустойчивом стекле, покрывающем стол. Шаги Эскулапа прозвучали гулким эхом каменного гостя.

— Смотри, Витя, разгрыз я твой орешек, нашёл причину. Ларчик просто открывался. А ключик-то серебряный. Смотри!

Посмотрел — без интереса. В руках Эскулапа — челюсть. Мощная нижняя челюсть, бело-жёлтая, шестнадцать зубов, как у человека. Но зубы не человеческие. Неприятная игрушка.

— Смотри, смотри… Кариесы! Целых три. И ещё пять было на верхней. Не наводит на размышления?

Доктор удивился вяло:

— Откуда у объекта кариесы? Ерунда какая…

Действительно, ерунда. У объекта старые зубы заплывают дентином, увеличиваются, трансформируются, покрываются новой эмалью… Если и были старые пломбы и полости, всё спрятано глубоко внутри, а новые появиться никак не успевают, не живут объекты в Виварии столько… Но чёрные дырки — вот они.

— Это ещё не всё. Следи за руками! Внимательно следи… Толстые, но ловкие пальцы стиснули кариозный зуб — треугольный в сечении, больше похожий на клык, чуть загнутый назад. И, небывалое дело, зуб хрустнул, рассыпался белой трухой. Показался другой, прятавшийся внутри, с плоской вершиной — обыкновенная человеческая «шестёрка». Тоже с кариесом. Эскулап надавил второй, где дупло было поменьше, — та же картина. Взял челюсть двумя руками и без малейшего труда разломил пополам.

— Впечатляет? Никакого подвоха нет, ничем не обрабатывал, только мягкие ткани удалил легонько.