Пастор (ЛП)

— Стерлинг звонил тебе? — переспросил я, чувствуя раздражение, бывшее далеко за рамками профессионализма.

— Я не ответила, но он оставил голосовое сообщение. Хотела его удалить, но не смогла…— она замолчала. — Он повторил все те вещи, которые говорил раньше: о том, какой женщиной я была, где должна находиться. Он сказал, что кончит для меня снова.

— Он кончит для тебя? Он сказал это?

Она кивнула, в то время как ослепляющая ярость танцевала перед моими глазами.

Поппи, очевидно, заметила это, потому что засмеялась и накрыла своими пальцами мои в том месте, где я сжимал рукоять швабры так сильно, что побелели костяшки.

— Расслабься, Святой Отец. Он приедет сюда, пытаясь соблазнить меня своими историями об отпуске и вине, а потом я его отвергну. Снова.

«Снова… Так это что не в первый раз? Где ты позволишь ему заставить тебя кончить, после чего снова отпустишь?»

— Мне это не нравится, — ответил я и сказал это не как пастор или друг, но как мужчина, который пробовал её недалеко от этого лестничного пролёта. — Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась.

Её улыбка осталась, но глаза превратились в холодные осколки коричневого и зелёного. И вдруг я понял, каким оружием она могла бы быть в конференц-зале или в качестве правой руки сенатора.

— Правда? Не думаю, что тебя касается, встречусь я с ним или нет.

— Он опасен, Поппи.

— Ты даже его не знаешь, — огрызнулась она, убирая свою руку с моей.

— Но знаю, насколько опасным может быть мужчина, когда хочет женщину, которую не может заполучить.

— Как ты, например? — сказала она, и от такого жестокого и нацеленного заявления я чуть отшатнулся.

Весь вес подтекста её слов рухнул на нас словно прогнивший потолок: Поппи и Стерлинг — да, но Поппи и я — мой детский пастор и Лиззи.

Люди хотят то, что не могут иметь: история моей жизни.

Без единого слова Поппи развернулась и ушла, шлёпая своими сандалиями по ступенькам лестницы. Я попытался сделать несколько глубоких вдохов и понять, что, блядь, это было.

ГЛАВА 9.

Тук.

Тук.

Тишина.

Тук-тук-тук.

— Прекрати, — пробурчал я, скатываясь с кровати, сон сделал меня медлительным и неуклюжим. — Иду, иду.

Тук-тук-БУМ.

Оглушительный грохот и последующая вспышка света не сделали ничего, чтобы облегчить мою дезориентацию, в результате чего я наткнулся на стол, а его острый угол впился в моё бедро. Я выругался, слепо протягивая руку к футболке (я был лишь в свободных тренировочных штанах), и наощупь проложил свой путь вниз по коридору в гостиную к входной двери. Я как раз достаточно проснулся, чтобы начать осознавать, что кто-то действительно был у моей двери в три часа утра, и это либо офицер полиции, пришедший сказать мне, что Райан в конечном итоге протаранил своей машиной дерево, пока писал сообщение, либо очередной прихожанин, нуждающийся в соборовании (прим.: таинство православной и католической церквей, заключающееся в помазании тела освящённым елеем, одно из семи таинств, служащее по учению православной и католической церквей духовным врачеванием от телесных недугов). По какой-то причине кто-то пришёл к домику пастора, что, вероятно, не очень хорошо, и я подготовился к трагедии, открывая дверь и всё ещё неловко пытаясь натянуть футболку через голову.

Это была Поппи, промокшая до ниточки, с бутылкой скотча в руке.

Я моргнул как идиот. С одной стороны, после нашего боя этим утром я в буквальном смысле этого слова никак не ожидал среди ночи увидеть у моей двери Поппи, приносящую дары. С другой стороны, она была одета, как я понял, в пижаму — танцевальные шорты и лёгкая футболка с логотипом «Walking Dead» — и дождь её изрядно намочил. На ней не было бюстгальтера, и дождь сделал тонкую футболку почти прозрачной, а её тёмные соски затвердели, их было очень хорошо видно под этой тканью. Как только я это заметил, стало сложно думать о чём-то другом, кроме этой влажной груди, вероятно, с мурашками, а также о том, как хорошо эта прохладная плоть будет чувствоваться под моим горячим языком.

А затем я очнулся, понимая всю сложность ситуации, потому как разрывался между двумя порывами: оттолкнуть её обратно под дождь или поставить на колени, заставляя принять мой член.

«Бегите от юношеского соблазна, — говорилось в Библии, которую мы изучали накануне вечером. — Держитесь праведности». Мне следует закрыть дверь и вернуться в свою постель. Но затем Поппи задрожала, и моя целая жизнь внимательности и вежливости вступила в дело. Я заставил себя шагнуть в сторону, приглашая её этим жестом внутрь.

«Держись праведности», — сказал Тимофей. Но разве эта праведность должна нести бутылку Macallan 12 (прим.: шотландский бренд виски региона Speyside. Является ярким представителем элитного виски в категории single malt выдержанного в хересных бочках; в данном случае выдержка 12 лет) в своей руке? Потому что Поппи это сделала.