Пасторша

Остальные поднялись и поздоровались, сказали, где они работают. Я представляла себе бухты и уголки на карте, острова и фьорды, откуда шли линии к центру губернии, — дороги, по которым они сюда приехали.

Все замолчали. К столу подошли еще несколько человек и сели. Никто не начинал есть.

— Вы так возбужденно разговаривали, когда я вошла, — сказала я, — можно ли узнать, о чем шла речь?

Они посмотрели друг на друга, и наконец рыжеволосый ответил, что они обсуждали экзегетические проблемы.

— Да ну, — сказала я и невольно улыбнулась. — И какие именно?

Он сощурил глаза, как будто сомневался в том, надо ли мне отвечать, пойму ли я что-нибудь.

— В греческом варианте Ветхого Завета есть одно слово, которое в древнееврейском имеет другое значение, так что вся суть строфы искажается.

— Какая это строфа, — спросила я, — и какое слово?

— Привет, — раздался около меня женский голос. Остальные за столом посмотрели на меня, было ясно, что она обращается ко мне.

Я повернулась и ответила на приветствие. Женщина была чуть моложе меня. На ней были черное платье с оранжевым ожерельем и очки в черной оправе. Она вытащила свободный стул рядом со мной и села. Назвала свое имя.

— Я жена Ханса Петтера, — сказала она.

— Пастора в Хьёллефьорде, — добавила я.

Она кивнула.

— Я посмотрела список участников и обнаружила, что мы здесь единственные женщины, — сказала она.

Один человек за столом поднялся и сложил руки. Пока он говорил, она наклонилась ко мне и прошептала: «Давай пройдемся вечером!» Я посмотрела на нее и улыбнулась, одновременно прислушиваясь к словам говорящего.

Мы прочитали молитву и начали есть. Моя соседка не умолкала. Она сидела на конце стола, и, чтобы отвечать ей, мне надо было отворачиваться от остальных. Я слышала, что они обсуждали статью профессора факультета теологии, и пыталась разобрать, что они говорили, а она рассказывала о своей работе, она учитель. Я слышала что-то насчет изменения обрядности и одновременно смотрела на ее рот, красную помаду, оставшуюся на губах.

После обеда начался семинар. Мы собрались в классной комнате, где столы были расставлены в виде подковы, я села в самый дальний угол. Меня клонило в сон, может быть, так действовал воздух, в школе всегда так было, как будто в стенах содержалось снотворное. Или это была старая скука, оставшаяся не в стенах, а во мне самой. Перед каждым из нас лежал лист бумаги, экземпляр Библии, ручка, стоял стакан с водой. Тема звучала так: «Куда идет церковь?» Сейчас представление участников, кто-то держит вступительное слово.

Однажды вечером в большом актовом зале, построенном в тридцатые годы, проходило обсуждение программ докторских диссертаций. Я сидела в одном из первых рядов и слушала, говорил бургомистр. Тяжелая цепь висела у него на шее и опускалась на большой живот.

Я сидела и смотрела на него, на цепь, которая вздымалась при его вздохе, сидела и смотрела, как он произносит немецкие слова всем ртом и толстыми губами, и мне казалось, что это могло быть где угодно на земле. Совершенно случайно, что именно я сижу именно здесь. Я ведь знала, почему я тут, я понимала это разумом, я здесь училась, изучала традиции теологического факультета, именно с этой целью я сюда приехала. Но это только мысли, слова. Они не имели ко мне никакого отношения.

Потом в длинном фойе рядом с залом гостям подали бутерброды и белое вино. Вдоль стен стояли скамьи с изогнутыми ножками и красной велюровой обивкой. На стенах висели огромные картины в золоченых рамах с изображением мужчин в военной форме или священническом облачении. Я ходила по залу со стаканом вина в руке и рассматривала эти картины. А потом вышла в темноту и пошла домой. Я тогда еще никого там не знала и еще не встретила Кристиану.

Я оглядела остальных участников, сидевших за столами в классе. Здесь были только мужчины. Все смотрели на того, кто стоял у доски и говорил.

Только тогда, когда я позвонила в дверь к Кристиане, а она открыла мне и сначала ничего не сказала и просто стояла и смотрела на меня, только тогда я вдруг поняла, что все связано, что все имеет причину. Мне пришло это в голову, когда она на меня посмотрела. И я осознала, что приехала в Германию не для того, чтобы изучать теорию, а чтобы позвонить в эту дверь. Я приехала так издалека для того, чтобы Кристиана пришла и открыла мне ее.

Первый вечер семинара был посвящен видению будущего, интересно, что и геолог об этом говорил, о проекте будущего развития. В повестке дня — вступительное слово и доклад о возможных путях развития: чтобы обменяться идеями и опытом, говорилось в программе.