Пастух для крокодилов (СИ)

- Что-то и крокодилов не видно, - сказала Кира задумчиво. - Я уж думала, они тут стаями ходят.

- Насчет стай вынужден разочаровать, - отозвался Богдан светски, прощупывая очередной метр пути. - Крокодилы, знаете ли, одиночки, по сути своей. Почти как тигры. У каждого есть личный охотничий надел. Что касается этих мест, так здесь, по-моему, даже рыбы нет.

Самым психологически-трудным моментом, действительно стало пребывание в воде одетыми. Особенно обувь раздражала - ну не приучен человек в башмаках купаться, хоть ты что! С младенчества не приучен! Хлюпает все, булькает и ощущение возникает то самое, упомянутое Сухановым, хотя и это еще цветочки. Помимо прочего, долгое пребывание в воде способствует неприятным штуковинам, вроде "окопной стопы". Так ноги опухнут, что в ботинок не впихнешь.

- Как встретим деревья, сразу сделаем плот, - пообещал Богуславский, припоминая карту местности. - Думаю, полностью оцепить болота даже у них сил не хватит, потому будут перекрывать самые вероятные направления. Если, конечно, догадаются, что мы сюда рискнули залезть.

- Я так понимаю, что ты их традиционно наколол, и это нам будет стоить лишней недели такого купания?

- Вы меня переоцениваете, Дмитрий Константиныч. Речь может идти о трех, максимум, днях, да и то вряд ли. На болотах ведь время летит незаметно...

Отдаленный гулкий стрекот оборвал фразу на полуслове, заставив всех троих изобразить классическую немую сцену. Оглянулись в поисках укрытий, не обнаружили таковых и осознали, что бежать, собственно, некуда.

- Давайте-ка присядем, - предложил телохранитель, по инерции, все тем же светским тоном, вытягивая из чехла мачете. Срубил одним махом пучок камыша, протянул спутникам две пустотелых соломинки, не удосуживаясь дать инструкцию по эксплуатации.

- А плот наш не заметят?

- Пусть только попробуют! - бодро пригрозил Богдан, углядевший уже в светлеющем небе силуэт винтокрылой птицы. -Всё, погружаемся!

Зажал в зубах камышину и первым, не без внутреннего содрогания, опустился на четвереньки. Тишина. Вязкая, переполняющая уши, дребезжащая. Гул бьет в барабанные перепонки, становится огромным, как сам мир...

Богдан думал про плот. Про бамбучины разной длины, долженствующие лишить плавсредство четких очертаний и сделать его контур расплывчатым, "природным". Поможет ли? С воздуха всё видится иначе, а ветки, маскирующие груз, могут улететь от такого ветра. Свистит все, гудит, ревет. В ухо кто-то, определенно, пытается залезть и шурудит самым наглым образом. Рыбка? Пиявка? Червяк водяной, из тех, что проникают и поселяются? Отпихнем назойливую бяку и уши ладонями зажмем. Давно бы так! Камышинка прикушена, не выпустить бы ненароком, да водицы помойной не глотнуть! Хотя и это ерунда, товарищи, в сравнении с пулеметной очередью. Шепнет вертолетчику интуиция пару ласковых, тот и саданет, на всякий пожарный. Или десант сбросит - по тросу, прямо на головы "ныряльщикам".

Так думалось. Еще стояла перед глазами совсем уж нелепая картинка, волк из "Ну, погоди!", занявшийся дайвингом - а тут ему на дыхательную трубку воробышек сел. Во всех красках увиделось и в мельчайших деталях. Подивившись странностям сознания, Богдан "стирать" картинку не стал - она сейчас куда приятней реальности. Терпеть помогала.

Гул удалялся невыносимо долго - огромная мембрана воды передавала его на десятки метров. Стих, наконец. Уши "откупоривать" не хотелось, и Богуславский выждал еще минуту-другую. Поднялся с шумом и плеском, будто болотный демон из ужастика, камышинка полетела в сторону, вдохнул с великим наслаждением.

- Ой, ну до чего же пакостно, а! - голос Киры прозвучал как стон, а в руках, естественно, зеркальце. - Кошма-ар!

Что ж, наполовину Богдан был с нею согласен - но только наполовину! Если не опускать взгляда ниже Кириной мордашки и не замечать комбинезона, пикантно облепившего тело. Сам Богуславский, по собственному мнению, выглядел сейчас куда печальней, а уж про Дмитрия Константиновича речи вовсе не шло. Эффектное зрелище - борода, опутанная тиной и ряской.

- Поздравляю с посвящением, господа, - сказал Богдан, дабы не рассмеяться вовсе уж непочтительно. - Теперь мы стали здешние, почти родные. Глядишь, и уходить не захочется.

- Ты все шуткуешь, - проворчал Суханов, вытрясая методично воду из ушей. - Я вот ничего смешного не вижу! Загнали нас как крыс в помойную лужу, еще и нырять заставили. Видел бы это кто-нибудь из моих коллег!

- Да плюньте вы на них! Плюньте и забудьте, до тех пор, пока отсюда не выберемся. Сейчас вы просто человек, загнанный в угол и обязанный выжить любой ценой.

- Так можно вообще чёрт те во что превратиться!

- Ну, не навечно-же. Это, знаете, как в тюрьме - если уж туда угодил, не дай Бог, то и жить придется по тамошним законам, не вспоминая прежние должности и звания. Те, кто этого не понял, быстренько теряют волю к жизни, вешаются, или под нары переселяются. Иногда, вообще просто так умирают - от невозможности принять новые условия жизни.

- А ты что, сидел?