Пастухи фараона

17. Дом без вывески

В конце мая 1967 года в маленьком особняке израильского посольства, что на Арбате, дым стоял коромыслом: заколачивали ящики с мебелью, книгами, документами; новое здание посольства, скрытое за глухим забором на Большой Ордынке, ждало своих обитателей. Увы, новоселье не состоялось: 10 июня, в последний день Шестидневной войны, Москва объявила о разрыве дипломатических отношений с Израилем. Распаковывать ящики пришлось в Тель-Авиве.

Разрыв с Советами никого в нашей стране не удивил — Москва и до войны относилась к нам крайне враждебно — и ничего в сущности не изменил. Разве что еще дальше отодвигал разговоры о русских евреях, существование которых и без того казалось эфемерным. Во всяком случае, все тогда говорили о войне, чествовали героев, валом валили в Старый Иерусалим и на Синай, спорили — отдавать или не отдавать завоеванные территории.

Были, однако, в стране люди, которые не могли забыть о русских евреях в силу служебных обязанностей.

В августе 1912 года подтянутый, аккуратно одетый подросток из Каменец-Подольска держал экзамен в тель-авивскую гимназию «Герцлия». И хотя в Палестину его привезли всего месяц назад, он прекрасно написал сочинение, решил задачи по математике, назвал имя президента Американских Соединенных Штатов и дату смерти Александра Пушкина. Преподаватели пришли в восторг; тринадцатилетний Саул Мееров был зачислен в седьмой класс. Увы, учиться Саулу пришлось недолго — в 1917 году турецкие власти выслали его семью вместе со всем еврейским населением Тель-Авива.

В ссылке, в районе Зихрон-Яков, прилежному гимназисту поручили вырубать кустарник. Обливаясь потом и до крови обдирая руки и ноги, он с завистью смотрел на группу сверстников, ловко орудующих топором и лопатой. К его удивлению, эти парни и девушки работали на земле не для заработка, а во имя идеи — построения государства, в котором не будет эксплуататоров и эксплуатируемых, в котором евреи сами будут пахать землю, строить дороги, защищать себя с оружием в руках. Во имя этого светлого будущего они не только работали, но и боролись. Открыто — с арабами, тайно — с турками, потом с англичанами.

В гимназию Саул не вернулся. С 1918 года он — член кибуца Киннерет и, само собой, боец отряда самообороны. В 1920-м он под командованием Трумпельдора участвует в защите местечка Телль-Хай, где полный георгиевский кавалер, герой России и Израиля нашел свою могилу. Смелый и предприимчивый, Саул вскоре входит в руководящий совет подпольной армии — Хаганы. Там он отвечает за создание разведслужбы, занимается приобретением и производством оружия. С 1934 года возглавляет секретную организацию Мосад ле-Алия Бет, цель которой — нелегальная иммиграция евреев в подмандатную Палестину Во время мировой войны он тайно посещает столицы арабских государств, налаживает контакты с беженцами из Европы и с местными евреями. Когда же военные действия в Европе стихают, он организует операцию «Бриха», цель которой — собирать и переправлять в Палестину уцелевших евреев со Старого континента. Одновременно он нелегально закупает оружие и хитроумными путями доставляет его на родину.

В 1948 году в боях за Седжеру погиб его семнадцатилетний сын Гур. Саул решает необычным образом сохранить память о нем. Теперь фамилия его не Мееров, а Авигур — отец Гура.

Но вот и долгожданная независимость; Шаул Авигур становится заместителем Бен-Гуриона по министерству обороны. Увы, для публичной деятельности он не создан; от должности заместителя министра обороны Авигур уходит. От должности, но не от дел, которых у него по-прежнему великое множество. Одно из них — внимательно следить за развитием событий за рубежом.

В феврале 1953 года, когда «дело врачей» подходило к развязке, а под Москвой, как писали газеты, стояли эшелоны для вывоза «шпионов, вредителей и убийц», кто-то из наших горячих голов бросил гранату в здание советской миссии в Тель-Авиве. И хотя министр иностранных дел Моше Шарет принес официальные извинения, Москва объявила о прекращении дипломатических отношений. Шарет снова извинился, но Кремль потребовал гарантий. Начался торг. Бен-Гурион уступил, отношения были восстановлены.

Казалось, все довольны. Все, но не Авигур. Шаул встревожен и возмущен. Ну что ж, пусть его шурин Моше Шарет шлет в Москву ноты с извинениями, пусть Старик считает нужным уступить, он, Авигур, не позволит Москве играть с еврейским государством в кошки-мышки. У Шарета свои дела, у него, Авигура, — свои. В том же 1953 году с согласия Бен-Гуриона Авигур создает организацию под названием «Лишкат хакешер им ихудей Мизрах Юропа вэБрит ха-Муацот», что означает «Бюро связи с евреями Восточной Европы и Советского Союза». Немногие посвященные станут называть ее просто — Лишка.