Пастухи на костылях

— Последний раз подобное заседание об энергетической безопасности России проходило еще при демократах и на нем не было принято никаких сколько-нибудь эффективных методов борьбы с наступающим энергетическим голодом. Их программа увеличения добычи нефти и газа, разработки биотоплива, разведки новых залежей, как вы сейчас понимаете, приведет только к незначительному оттягиванию кризиса. Без радикальных мер по снижению потребления углеводородного сырья еще при нашей жизни страна останется голая босая и без кулаков. Инвалид, одним словом. И могу вас заверить, только нашу слабость почувствуют соседи и друзья за океаном, как нас спокойно поделят. Ведь и кроме нефти богатства страны — лакомый кусок. Но даже в этой ситуации мы должны не терять голову и принять сегодня как минимум одно очень важное решение. Нефть нефтью, но кроме нее мы экспортируем металлы, алмазы, военную технику и оружие. Если с оружием все понятно, то стоит ли национализировать добычу природных ископаемых? Передать все имущество в госфонды и в управление государственным служащим. Еще год назад мы поднимали вопрос национализации и отказались от нее по вполне, в то время, ясным причинам. Но вот сейчас, когда рассекретили доклады демократов и озвучены наши данные. Прошу высказывайтесь.

Сергей вяло слушал все за и против национализации остатков и переводе, вообще, всей добычи под начало государства. Сложив из листка своего доклада кораблик и поставив его перед собой, Сергей вдруг отчетливо понял, чего страстно желает, кроме как выспаться. Он желает хоть раз в жизни побывать в Карибском море, покататься на яхте там, искупаться на великолепнейших пляжах и погреться в лучах такого ласкового солнца. Ведь скоро будет просто не до такого отдыха. Что бы не принял за текущую неделю заседаний совет министров ясно одно — предстоит чудовищный объем работы. Уже одно понимание грядущего казалось, выбивает почву из-под ног. И он вполне верил, что демократы просто поддались на самообман, что вновь разведанные источники нефти спасут страну, при таком невероятном уровне добычи. Эта нефть и газ принадлежали народу России. Каждому ее жителю. Поколениями и до демократов они выгребались варварски из недр и теперь наступила пора расплачиваться уже правительству Ильи и поколению ничего не получившего с этих богатств страны. Все разворовано и растащено по карманам. Все просажено. Все растрачено. А те крохи, что все-таки пошли по назначению, разве они хоть как-то сопоставимы с размерами потерь для страны.

Сергей дунул на кораблик, рассчитывая, что тот хоть немного сдвинуть. Но белоснежное создание осталось на месте, словно и у него кончилось топливо.

2.

Ольга, сидя в студии, где монтировался в окончательный вариант очередной социальный ролик городского правительства, абсолютно нечаянно взглянула на почти без звука работающий телевизор над столом одного из монтировщиков. И заметив на экране своего Сережу без разрешения поднялась и сделала звук чуть погромче. Недовольно взглянув на нее техник уже хотел было попросить убрать звук, но его немного удивило настороженное и почти напуганное лицо Ольги.

— Они все-таки дали доклад в эфир. — Сокрушенно и почти не скрывая страх, сказала Ольга. От таких слов техник заинтригованно тоже поднялся и, встав за плечом молодой женщины, внимательно посмотрел на экран. И вникнув в суть речей ведущихся с экрана он уже оторваться не мог.

Во всей красе наступающий техногенный апокалипсис с экрана описывали разные люди. Знакомые по частым выступлениям и абсолютно неизвестные. Молодые и старые. Интересные и блеклые. И на лицах их выражался ничем не прикрытый страх оттого, что они сами сообщают другим. Только у выступающего в итоге Богуславского на лице была абсолютная решимость и словно сияние от него исходило, убеждая других, что вот он-то знает что делать. Он-то всех и спасет. И тебя, и соседа, и других. Вот на кого вся надежда в наступающем хаосе.

Ошеломленный ужасом и невольно возникающими картинами в голове техник не сразу заметил, как Ольга вышла из помещения. А она, осторожно ступая коридорами телецентра, смотрела на спешащих людей и уже бегло отличала тех, кто видел доклад или его часть от тех, кто пребывал в счастливом неведении. Странное отстраненное состояние охватывало услышавших грозные вести. Словно в один момент произошла их переоценка ценностей. Словно они наконец-то впервые в жизни зашевелили мозгами и встали перед бетонной стеной с вопросом, а как выживать? Как спасти в наступающем кризисе близких людей. Как не сгинуть в непременно все сожрущем хаосе. Это действительно была стена. И каждый кирпичик в ней был вопросом, на который всем предстояло найти ответ, чтобы спастись и перебраться через нее.