Пастушок

– Так давай скажем, что ей нужна госпитализация! Неужели её не освободят?

– Нашла дураков, – опять подал голос дядя Володя, – когда человек болеет, его в тюрьме расколоть ничего не стоит! Дашь показания – пойдёшь к маме.

– Да это ведь сволочизм! Ей семнадцать лет! Школьница! Ребёнок!

– Тебе об этом и говорят! – опять разоралась Ася, – ребёнка психологически обработать очень легко! А Анька – ребёнок с тонкой душевной организацией. Знаешь, чем она занималась, когда была на свободе? Лечила больных животных. Все свои деньги на это тратила. А семья у неё совсем небогатая. Когда Аньку арестовали, её отца инфаркт долбанул, и бедная мать теперь разрывается между реанимацией и тюрьмой, где орденоносные упыри пугают и истязают её больного ребёнка, чтоб получить ещё по одному ордену!

Дядя Володя молча кивал, лихо маневрируя. Под шумок стащив у напарницы сигарету, Женька воскликнула:

– Слушай, Аська! Я всё-таки не могу понять, почему под стражу взяли девчонок, а не парней?

– Женечка, нельзя быть такой тупой в двадцать один год! Для психологического эффекта, чтобы девчонкам стало обидно и они дали нужные показания на парней! Сильнее всего следователи всегда давят на самых слабых – на матерей, на детей и на инвалидов! Это рациональнее.

Женька медленно прикурила, щуря глаза.

– Угу. Теперь ясно. А провокатор, который девочек посадил – он, вообще, кто? Известна его фамилия?

– Нет, он скромный и предпочёл держать её втайне, – ответил дядя Володя, – и это правильно. Истинные герои должны заботиться не о собственной славе, а о престиже страны. Если же герой случайно получит кирпичом в морду и все друг друга поздравят с этим событием, что тогда останется от престижа?

Женька молча глотала дым и сбивала пепел. «Скорая помощь» уже сворачивала к суду.

Глава пятая

Судебные приставы проводили Асю и Женьку в конвойное помещение. Коридор был длинным. Пришлось идти мимо журналистов, которые покидали зал заседания, чтобы только взглянуть на двух медработниц. Спрашивать их пока ещё было не о чем. Вдвое больше корреспондентов было на улице, под двуглавым орлом с когтистыми лапами. Им давал интервью статный джентльмен с тонкими усами, который вышел из здания покурить. Женька догадалась, что это один из двух адвокатов. Всюду стояли бойцы Росгвардии. Среди них торчали какие-то левоватые мужики в форме казаков, с пышными усами и при холодном оружии. Они также смотрели на Асю с Женькой, особенно на последнюю, потому что она была длинноногая и несла саквояж. На входе её достаточно вежливо попросили его открыть. Она это сделала.

– Тут у вас одна наркота, – пошутил майор, заглянув вовнутрь.

– Да почему же одна? – обиделась Ася, – у нас ещё и взрывчатка! Евгения Николаевна в среду так сделала укол одной пациентке, что Департамент московского здравоохранения чуть не рухнул.

Все ещё раз взглянули на Женьку очень серьёзно. Она слегка покраснела. В конвойной комнате был второй двуглавый орёл, которого почему-то забыли одеть в форму конвоира. Под ним, на узкой кушетке, лежала девушка с острым носиком и косичками. На ней были слишком широкие для неё потёртые джинсы, туго затянутые ремнём, кроссовки и свитер. Рядом на стуле сидела очень красивая белокурая женщина средних лет, державшая на коленях офисный чемоданчик. Это была адвокат. У другой стены стояло ещё одно двухголовое существо. В отличие от орла, оно было в форме, и не с когтями, а с автоматами. При ближайшем ознакомлении выяснилось, что это – два человека. Судя по их глазам, глядевшим на девушку и её адвоката с полным бесстрашием, автоматы были заряжены. Когда Ася с Женькой вошли, оба автоматчика, как и все фехтовальщики в коридоре, стали отслеживать преимущественно вторую. Адвокат встала, освобождая стул. Девочка испуганно покосилась.

– Мужчин прошу удалиться, – распорядилась Ася, как только Женька поставила саквояж около кушетки, – я буду её осматривать.

Автоматчики продолжали глядеть на Женьку.

– Не полагается, – отозвался один из них.

– Что не полагается? – удивилась Ася, – больных осматривать?

– Помещение покидать им не полагается, – объяснила вежливая защитница, – они строго придерживаются устава. Придётся с этим смириться. Я адвокат. Меня зовут Ксения. Это Анечка.

– А где Машенька? – поинтересовалась Ася, садясь на стул. Она обращалась к Анечке, которая суетливо приподнялась и сказала «здравствуйте». Когда Женька встретилась с ней глазами и улыбнулась, она сперва заморгала, затем ответила очень осторожной, слабой улыбкой.

– Машенька сидит в клеточке, – удовлетворила красавица-адвокат любопытство Аси, – держится за решётку и плачет, глядя на маму, которая тоже плачет. Я должна выйти? Или мне лучше остаться?

– Остаться, – сказала Ася, пощупав девочке пульс, – но рот открывайте только тогда, когда я вас буду просить об этом! Анечка, сядь и скажи мне на ухо, что тебя сейчас беспокоит?