Пастырь

— Слава господу, не обманула сестра — прислала заступника.

Все присутствующие в церкви обернулись. Старик, сосед Ермолаевых, восторженно ахнул:

— Видать, и вправду, Матвею вещий сон приснился! Это же Алексей с фронта вернулся.

— О — хо — хо, сейчас повсюду фронт, — горестно всплеснула другая соседка. — Война кругом.

— Для твоих детей и внуков, Клавдия, война теперь закончится, — оптимистично взмахнул над головой сжатой в кулак казачьей фуражкой сосед. — Сын Ведьмы уведёт всех горемык за южное море.

— Ага, с индейцами вместе в Америке воевать, — уперев руки в бока, принялась возмущаться скандальная баба. — Наслушался, старый дурень, книжек, которые малолетки с Ермолаевской библиотеки таскают. Всё бы вам, казакам, в войнушку играть!

Задетый казак спорить с вздорной соседкой не стал, просто обернулся и подмигнул остальным землякам:

— Ладно, Клуша, ты со своим выводком в курятнике оставайся. Дожидайся, пока тебя продотрядовцы догола ощиплют и выпотрошат.

— Сам в свою Америку побежишь голозадым! — взъярилась дородная старушка. — Виданное ли дело — всё хозяйство бросать и за три моря переться?

— Всем сразу не получится, — горестно произнёс отец Матвей, стоя у алтаря. — Да и неча старикам бежать от могилок родичей. Наш век недолог, в своей земле уж ляжем. А вот молодёжь пусть идёт. Не впервой казакам новые земли осваивать.

— Да вы, старики, сговорились! — не унималась вдовая казачка. — Деток несмышлёных в пустошь гоните! А я в бредни не верю. Мало ли что больному попу может привидеться? Да и сестрица у Матвея той ещё была ведьмой. Чего хорошего от её сынка ждать?

— Уймись, дура! — не выдержал старый казак. — Матвей зря брехать не станет. Доброе дело замыслил. Да и про Алексея все в станице знают: уйму раненых на фронте спас.

— А загубил душ ещё больше! — обиженно взвизгнула Клава и объёмным бюстом проложила сквозь толпу дорогу к выходу.

На пороге бабища столкнулась с молчаливым истуканом. Больно стукнувшись бедром о препятствие, отскочила мячиком к дверному косяку. Пришлось, угнувшись, натужно сопя, обходить препятствие бочком. Спазм перехватил кликуше горло, и в глаза демону боялась заглянуть.

— Братья и сёстры, задумайтесь над моими словами, — осенил крестом толпу прихожан священник. — Спасите чад своих.

— Подумать надо, Матвей, — отозвался старческий голос казака из людской гущи. — Крепко всем подумать.

Станичники вокруг закивали и зашушукались.

— Нам бы, Матвей, знамение, какое узреть бы, — не до конца доверяя вещему сну проповедника, раздался робкий голосок старушки.

— Аксинья, отошли свою молитву господу, — устало развёл руками поп. — Может, сподобится чудо сотворить. А я всё сказал. Други мои, идите с миром.

Алексей отступил в сторонку, и людской поток хлынул наружу. Выйдя из церкви, станичники начали бурно обсуждать призыв Матвея в эмиграцию. Во многих семьях уже не раз задумывались о дальнейшей жизни. Большинство казаков воевали на стороне белых, а верх, похоже, брали красные. Простит ли Советская власть бывших врагов? Или казакам суждено стать изгоями?

Алексей, нервно сжимая папаху в ладони, вошёл в опустевшую церковь. Перекрестился, поклонился образам.

— Подходи уж, обниму блудного сына, — раскрыл объятия крёстный отец.

— Прости, батька, что раньше в родной дом заглянуть не сподобился, — склонил повинную голову казак. — Стыдно было на глаза показаться.

— Не кори себя зря, сын, — обнял подошедшего ближе Алексея седой старец.

Сын Ведьмы почувствовал, как неровно бьётся слабое сердце старика.

— Вам бы, батюшка, лечь в постель. Я в медицинских науках поднаторел, дозвольте полечить.

— Нет, — испуганно оттолкнул шамана священник. — Мне, и так, сводная сестрица лишних годков отмерила. Двадцать лет ведьма дала, чтобы её сын в силу вошёл и обещанное смог исполнить. Фелиция, стоя у этого алтаря, сказала тогда: «Матвей, воспитай настоящего воина, а он за это твой казачий род от истребления спасёт». — Вот, сын, и пробил твой час — исполни завет матери. Я же свою миссию выполнил — мой век окончен.

— А как вы, батюшка, узнали, что я сегодня в станицу вернусь?

— Вчера, когда я в забытьё впал, заявилась непутёвая моя сестрица и показала видение: образ пастыря, летящего на чёрных крыльях с золотой каймой. — Матвей прищурил глаз, сличая образы: — Вот вылитый ты, только на груди сиял медный нательный крест священнослужителя.

— Снял я крест, не по чину он мне, — смущённо признался самозваный инок.

— В старину казаки в походе сами выбирали, кому тризну служить и за победу молиться, — ободряюще подмигнул станичный поп. — Коли бы предки наши выпрашивали благословения митрополита, то до сей поры дикие просторы не заселили бы. Вот и ныне, ты супротив всех властей поведёшь казаков — быть тебе и атаманом, и пастырем. Отринь замшелые мирские законы и духовные условности — строй новый мир по своему разумению и совести.

— Не знал, что вы ярый анархист, — удивлённо поднял брови Алексей.