Пастырь

– А я и на блатной фене могу Богу послание прокричать, – криво ухмыльнувшись, встал с корточек главарь и вразвалочку приковылял на указанное место подле глупого инока. – Только сдаётся мне, что туговат на ухо твой Бог-еврей.

– Не язык обращения главное, а от кого просьба исходит, – улыбнулся в ответ скромный инок и, сжав в кулак нательный крест, запрокинул голову к звёздному небу: – Покарай, Господи, нечестивца, неверующего в силу божественную.

– Ну и где кара небесная? – победно заржал уголовный авторитет.

В следующее мгновение внезапно налетел мощный порыв ветра. Обгоревшие балки закачались, а самая непрочная с громким хрустом переломилась и упала на пол. По пути увесистый обломок брёвнышка зацепил бритую голову пахана, свернув жилистую шею набок.

Безжизненное тело поломанной куклой упало подле ног святого батюшки, которого даже облачко осыпавшегося пепла облетело стороной.

– Зря богохульствовал, грешник, – с напускной грустью вздохнул обласканный божьей милостью православный инок и строго взглянул на притихших уголовничков. – Кто ещё желает терпение Господа испытать?

Ответом была гробовая тишина. Никто не посмел поднять глаза на грозного адвоката Бога.

– Ну, тогда по очереди подходите каяться. Василий, разверни-ка карту города, пусть грешники могильными крестами обозначат, где этой ночью местная братва хорониться будет. Коли подельники добровольно сдадутся, то поутру всех блатных судить будем по законам Временного правительства.

– А коли не сдадутся? – заинтересовался альтернативой Василий.

– Спалим осиные гнёзда к чёртовой матери! – недипломатично выразился благочестивый инок. – Один из пленённых блатных авторитетов проведёт к каждой воровской малине отряд карателей. Если кто вздумает подличать, то разрешаю карать божьим судом по законам военного времени.

– Это как? – удивился необычному приговору Василий.

– Как Бог вразумит, так контру и кончай на месте преступления, – доходчиво разъяснил добрый батюшка.

Однако, судя по сразу проявившемуся энтузиазму проводников, блатные предпочитали для себя и сотоварищей применение гражданского уголовного кодекса.

Потом, когда старшины взводов распределяли цели по карте и сверяли время по изъятым у паханов карманным часам, Василий решился осторожно уточнить у сурового батюшки порядок действий при штурме бандитских притонов.

– Неужто и впрямь дома сжигать будем?

Алексей охотно пояснил:

– Вначале окружаете здание, блокируете окна и запасные выходы.

– Ну, двери-то подопрём досками, а окна как закрыть? – прервал командира дотошный Васька.

– Разведите костры под окнами. Возьмите со склада канистры с керосином, горючий же хлам для растопки на месте сыщете. Так и дом сразу не подпалите, и жути на урок нагоните. А после громкого увещевания окруженцев паханами дайте из пулемёта пару очередей по фасаду и фундаменту здания, для острастки. Можете для большего шумового эффекта швырнуть гранату на крышу. Думаю, в уголовной среде вы отчаянных смертников не встретите – сдадутся при первых выстрелах. Я с этой гнилой публикой в тюрьме и на каторге сталкивался – жидкие на расправу. Но ежели попадётся упёртый отморозок, то церемониться не стоит. Это мне чужую кровь проливать грех, а солдатам воинским уставом положено – бейте супостата наповал.

– Будет исполнено, батюшка, – рассмеявшись, взял под козырёк служака-Василий.

Сам Алексей в ночной рейд не пошёл, дабы внутреннего беса кровью не искушать. Задумчиво сидел на разбитой крыше выгоревшего пакгауза и наблюдал, как уже перед самым рассветом, одновременно в разных частях города запылали алые зарницы. Послышался стрекот пулемётных очередей и редкие хлопки гранат. Шум стих быстро. Сын Ведьмы напряг колдовское зрение и отследил вереницы человеческих фигур, движущиеся к станции. Кажись, дельце-то выгорело.

Краем зрения Алексей заметил и одинокого путника, натужно катящего доверху гружёную тележку. Направлялся добытчик прямо к автопоезду.

– Андрюха, я же сказал лишнего барахла в фургон не таскать, – неожиданно вынырнул из тени грозный батюшка.

– Так я не в фургон, я рядом складирую, – отважно загородил спиной ценную тележку завхоз. – Всё равно ведь весь товар теперь наш. Вот я и решил самое нужное под рукой держать.

– Это почему теперь всё наше? – не уловил сути политического момента Алексей.

– Город в наших руках, значит, и захваченными ценностями мы можем распоряжаться по своему усмотрению.

– Мы здесь всего лишь проездом, – напомнил Алексей.

– Так ведь солдаты тебя завтра решили выбрать градоначальником, – выдал секрет Андрюха. – А я стану городским казначеем.

– Не обучен я городами править, – верно понимал всю сложность управленческой задачи семнадцатилетний парень.

– Выберем толковых министров из местной интеллигенции, и всего делов-то, – отмахнулся от сущей ерунды недоучившийся студент.

– Так мы же с тобой вроде как анархисты, – недоумевал такому резкому развороту соратника в сторону централизации власти наивный идеалист.