Пастырь добрый

– Поступайте, как сочтете нужным. Замечу только вот что. Вина на парне есть, однако данный ему шанс он, поверь, оценит; я говорил с ним долго, и – доверься моему умению разбираться в людях. Если позволите вернуться живым, он через уши вывернется, заглаживая вину. А особенно он оценит голос заступника.

– Намекаешь, чтоб я за него голос поднял? За того, кто меня…

– Внимательное отношение к людям, Финк, – напомнил Курт мягко. – Попробуй, увидишь, тебе понравится. Имеешь шанс получить надежного человека… надежного, надежного, я знаю, что говорю. Если тебе удастся Шварца отмазать – за спасенную жизнь и репутацию он тем, кто против тебя, глотку порвет.

– Знаешь, что говоришь; сам такое провернул, да? – тихо пробормотал бывший приятель и, встретив укоризненный взгляд, отмахнулся: – Ладно. Я подумаю.

– Припомни, с чего все началось – и поймешь, что любой из вас, даже ты мог вот так вмазаться… Впрочем, это ваше дело.

– Я?.. – переспросил Финк хмуро и, на мгновение умолкнув, нервно ковырнул пальцем свежую царапину на костяшке, снова отведя взгляд. – Я вот что еще хотел узнать, Бекер, прежде чем уйти… – выдавил он через силу. – Ты ведь живьем взял того гада, что детей кромсал, так?.. Допрашивал, понимаю… Скажи мне честно – та девчонка, что первой зарезали… Резать-то, как я понимаю, все равно колдун должен, чтобы вызвать кого они там хотели, но я-то… Ее ж поимели перед смертью, так?.. Или вовсе чуть ли не после… Понимаю, опоили меня или что там они сделали, понимаю, что ничего не соображал, но… У них, если припомнить историю с моим парнем, человечек такой имеется – велит, что хочет, а кто-то делает…

– Нет, Финк, – отозвался Курт твердо, и когда придирчивый взгляд поднялся навстречу, выдержал его спокойно. – Изобразить насилие, особенно, когда труп так исполосован, – это несложно. Ты ничего такого не делал.

– Так ведь – помнишь, я говорил?.. Сквозь сон что-то такое… в памяти осталось…

– Та щуплая, что была в «Кревинкеле», – пояснил Курт, не дрогнув. – Именно на случай, если что-то останется в памяти, ее и подложили… Ты чист. Можешь успокоиться.

– Не врешь? – с надеждой уточнил Финк, и он кивнул на Распятие напротив, придав лицу выражение такой строгости, что бывший приятель покривился:

– Поклясться? Слову уже не веришь?

– Да ладно… – смятенно отмахнулся тот. – Просто, чтоб успокоиться. Не хотелось бы, понимаешь, о себе такое узнать. Точно извращенец какой. Волей, там, или неволей… все равно, погано как-то…

– Успокойся, – безмятежно улыбнулся Курт, поднимаясь. – Ты нормальный парень, пробавляющийся исключительно взрослыми живыми девицами… как ты там сказал? С сиськами. Судя по Эльзе, это в твоих предпочтениях основное.

– Не трожь девку, – строго возразил Финк. – Она нормальная… Ну, ладно, Бекер, если ты все сказал… Хорошо, договорились. Стану вторым Бюшелем и буду верховодить в старых кварталах, если прежде не упокоят… Я только вот еще что хотел сказать. Ты, когда узнаешь, в какой город тебя направят отсюда, если хочешь – свистни. Может, у меня там знакомцы какие водятся; так я им нужный слушок пущу. В смысле, что с тобой нормально можно, если что. Мало ли, что тебе может понадобиться… Так где подписывать, майстер Сатана?

* * *

Финка он все же проводил почти до самых до дверей, остановившись вне зоны видимости стражей и пронаблюдав за тем, как тот и в самом деле беспрепятственно миновал вооруженную охрану. А ведь он прав; сколькие из агентов и свидетелей вот так, запросто, входили и, что главное, выходили из Друденхауса, никем не останавливаемые и, если подумать, неведомо что в этом Друденхаусе натворившие. Ведь если кто-то из них, убив Керна, вот так выйдет, смерть главы кёльнского отделения Конгрегации могут обнаружить вообще дня через три – по запаху. К тому, что тот почти не уходит домой, все привыкли, разгуливать по коридорам у майстера обер-инквизитора привычки нет, и если никаких расследований, требующих частого явления к нему подчиненных, не ведется… Следует обратить на это внимание вышестоящих; быть может, не только Керна. И внедрить что-то вроде особых пропусков во все отделения Конгрегации Германии…

Когда в массивную створу позади постучали, Курт приостановился, полагая, что Финк внезапно припомнил нечто, что забыл сказать или спросить, однако в отворенную стражем дверь осторожно, словно ручей между камнями, просочился тот, кого увидеть он не ждал – особенно в Друденхаусе и особенно после всего, что с ним было учинено.

– Господин ювелир? – не скрывая удивления, уточнил Курт, словно в ответ мог услышать возражение. – Каким ветром?

– Доброго вам утра, майстер инквизитор, – с уже привычной смесью достоинства и опасливости поприветствовал тот, оглянувшись на неподвижных стражей. – Я, собственно, к вам менее чем на минуту, однако хотел бы… Прошу меня простить – быть может, отойдем в сторонку? Хоть вот сюда, за колонну; я не займу вас надолго.