Пастырь добрый

Посетитель выглядел и впрямь до чрезвычайности серьезно; небедно, хотя и без роскоши, поразительно опрятно одетый мальчик стоял у стены, не прислоняясь к ней, заложив за спину руки, сцепленные в замок, и глядел на носки своих башмаков; лицо его было каким-то тусклым и чуть осунувшимся, словно он не спал всю предшествующую ночь. На Курта он взглянул так, что в душе шевельнулось невнятное беспокойство – взгляд был таким же серьезным, как и сам облик припозднившегося посетителя. Навстречу мальчик шагнул первым, первым же поприветствовавши его – тоже как-то по-взрослому, поименовав Курта полным именем и должностью.

– Ты меня знаешь? – уточнил он, и мальчишка кивнул.

– Вас тут теперь все знают, майстер инквизитор.

Ответ был высказан в таком нешуточном тоне, что Курт перекривился; дети, ведущие себя сверх меры по-взрослому, раздражали его и выводили из себя.

– Ты спрашивал инквизитора, – довольно неприветливо констатировал он. – Чего ради?

– Я хочу подать заявление, – сообщил мальчишка. – Вы ведь обязаны его принять, верно?.. Нет, – повысил голос мальчик, когда Курт, скривившись, попытался возразить, – я не намерен жаловаться на соседей или винить кого-то… Я знаю, вы это уже проходили. Знаю, что женщина, у которой вы снимаете комнату – мать человека, несправедливо обвиненного в колдовстве; моим сверстником, если я не заблуждаюсь. Я слышал о детях-обвинителях, и я знаю, сколь немного доверия свидетелям вроде меня.

– Боже… – почти простонал Курт, стиснув ладонями виски, – свидетелям – чего?

– Вы уже не верите мне, еще меня не выслушав, – вздохнул мальчик, – так, да?

– Может, присядем для начала? – вклинился Бруно, кивнув на каменную скамью у стены; мальчишка вздохнул снова.

– Я бы хотел поговорить там, где посторонние нас увидеть не смогут, – возразил он твердо. – Не хочу, чтобы кто-то знал о том, что я был в Друденхаусе; об этом даже родители не знают, и я бы хотел, чтобы вы им не говорили. Ведь я имею право требовать… – мальчишка впервые замялся, припоминая сложное слово, – анонимности. Так?

– Если дело, с которым ты явился, окажется серьезным, тебе придется повторять свои показания снова – уже открыто. Об этом ты тоже знаешь?

– Я знаю, – начиная волноваться и несколько сбиваться со своего обстоятельного тона, кивнул тот, нервозно обернувшись на дверь входа. – Но я же говорил, что никого обвинять не собираюсь… Зря я пришел, – вдруг совсем по-детски поджав губы, выдохнул парнишка, отступив в сторону. – Прошу простить, что обеспокоил. Я пойду лучше…

– Стой, – ухватив своего странного посетителя за плечо, поспешно возразил Курт, раздражаясь теперь на себя и чувствуя укоризненный взгляд своего помощника. – Стой. Пойми мое недоверие: ты сам заметил, что твои сверстники – гости в Друденхаусе нечастые и, как правило, напрасные. Но если то, с чем ты пришел, и впрямь серьезно – тебя выслушают и, поверь, постараются разобраться.

Мальчишка снова обернулся на вход, внезапно растеряв всю свою решимость и уже явно раскаиваясь в собственной затее, и Бруно шагнул ближе.

– Идем, – подбодрил он мягко, вновь одарив Курта упрекающим взором. – Поскольку ты уж взял на себя труд и явился в Друденхаус, – убежден, дело того стоило, и теперь просто глупо вот так развернуться и уйти.

– Давай-ка, – почти насильно развернув мальчика к лестнице, поторопил его Курт. – Побеседуем там, где тебя никто не увидит. Спустимся вниз, в подвал.

Тот вздрогнул, обернувшись так резко и почти испуганно, что майстер инквизитор, не сдержавшись, изволили сострадающе улыбнуться и заполучить еще один недовольный взгляд от Бруно.

– Там часовня, – пояснил помощник успокаивающе. – Сейчас в ней никого нет и до утра не будет. Иди, не бойся.

– Ничего я и не боюсь, – буркнул мальчишка оскорбленно и, решительно вскинув голову, зашагал по ступеням вниз.

По подвальным коридорам маленький посетитель шел уже медленнее, вжимая в плечи голову и вместе с тем пытаясь смотреться независимо и свободно, озираясь по стенам и невольно придерживая шаг, а вступив в часовню, остановился на пороге. Курт снова придержал его за плечо, направляя к первому ряду скамей, и, усадив, поместился напротив, обреченно вздохнув:

– Можешь говорить, я слушаю.

– Ага… – проронил парнишка уже почти потерянно, оглядывая довольно скромное убранство часовни. Встретив взгляд майстера инквизитора, он нерешительно кашлянул и предположил тихо: – Я должен… что-то вроде присяги, что говорю правду?

– Пока нет, – не моргнув глазом соврал Курт, лишь помыслив себе, что доведется выслушать от начальства, если сейчас он примет показания под присягой от мальчишки, который после может быть обвинен в лжесвидетельстве. До положенного за это наказания в виде крепкой петли сегодняшний посетитель не дотягивает год-другой, однако обрести на свою тощую спину десяток плетей вполне может.

– Ну, хорошо… – пробормотал мальчишка, тщетно пытаясь возвратить в голос былую уверенность и смущаясь все более; Бруно подсел к нему, все тем же убивающим взглядом велев своему начальству помалкивать, и осторожно подбодрил: