Пастырь из спецназа

– Езжай как едешь, – бесцветным тоном распорядился отец Василий. И все. Ни слова кроме.

Водитель забеспокоился:

– Я чего-то не понял. Вы мне что – кум? Сват? С чего это я вас катать весь день должен?!

Градус отношений повышался. Так и до развязки недолго.

– Ты, главное, скорость не сбрасывай, – как можно дружелюбнее откликнулся отец Василий. – Остальное я утрясу.

– Да че ты утрясешь?! – рассвирепел водитель. – Короче, слушай меня…

«Бунт на корабле, – отметил священник. – Пора готовить реи». Он медленно, нарочито медленно повернулся к водителю всем телом и положил ему на плечо свою большую, тяжелую, обильно поросшую черным жестким волосом руку.

– Меньше бузишь, целее зубы, – внятно произнес он и так же нарочито медленно, всем телом, занял исходное положение. Даже не глядя на водителя, он чувствовал, как занервничал, задергался тот.

– Просто езжай вперед, – тихо сказал он. – И все будет нормально. Я тебя отпущу. Обещаю.

Водитель икнул.

«Вот так-то лучше, – подумал священник. – Я полагаю, мы с тобой договорились».

* * *

Черный «Форд» впереди шел, как и прежде: не останавливаясь, не прибавляя и не убавляя скорости. Петя икал все сильнее и сильнее. Отец Василий чувствовал, как злится на себя шофер за эту внезапно подступившую нервическую икоту, как клянет себя и попа за эту дурацкую поездку и как боится… Бог знает, что думал в этот момент Петя; возможно, а не с плаката ли «Их разыскивает милиция» знает он это заросшее бородой до самых глаз, откровенно бандитское лицо, да и поп ли вообще этот жуткий попутчик, устроивший слежку за машиной, которую Петя и в глаза-то ни разу не видел. Петя отчаянно боялся и, похоже, уже не пытался скрыть этого от себя.

Они давно пересекли черту города, и вокруг потянулись березовые перелески, а там, впереди даже показался темный сосновый бор Екимовской дачи. Оба молчали: и водитель, судорожно вцепившийся в баранку, и священник, напряженно пытающийся предугадать, где остановится черный микроавтобус. И только через пару километров кое-что начало меняться: идущий впереди «Форд» начал сбрасывать скорость, тормозить и вдруг повернул направо.

Священник невольно охнул. Потому что в этом месте направо шла только одна дорога, и вела она только в одно место – на ту самую Екимовскую дачу.

– Разворачиваемся, Петя! – быстро скомандовал он и вывернул шею, чтобы точно знать, а туда ли направляется «Форд».

Водитель выждал, пока мимо пройдут шедшие сзади две фуры, и заложил разворот. Ему определенно полегчало: не убили, не ограбили, а может быть, и начальство не заметит – времени прошло совсем немного…

– Давай назад, – распорядился священник, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Он должен был все обдумать. Снова. Детально. Как можно детальнее… Екимовская дача была слишком известным местом, чтобы относиться к ней легкомысленно.

Еще сто лет назад в этом, уже тогда зрелом сосновом бору была загородная резиденция известного в городе купца Екимова. Потом грянула революция, и здесь поселили беспризорных детишек, но после смерти Сталина купеческое здание пришло в упадок, и детишкам отвели более современное и вполне отвечающее всем санитарным нормам помещение. А на Екимовской даче начался затяжной ремонт.

Дачу ремонтировали около пяти лет, и за это время почти все, кто мог претендовать на нее, так или иначе обустроились. Получили прекрасный особняк у самой Волги туберкулезники, в славную березовую рощу на другом конце города отселили госпиталь ветеранов МВД, нашли приют и остальные… А дача, как и предполагали наиболее язвительные городские умники, как-то незаметно стала обкомовской.

Трудно было сказать, кому, какому юридическому лицу принадлежали отреставрированные купеческие хоромы теперь, но определенно, не простому. По крайней мере, милицейский пост, исчезнувший было на несколько недель после печально памятного «путча сопливых», снова появился и никогда более не исчезал. Впрочем, какая именно милиция – муниципальная или частная – бдит за сохранностью дачи теперь, сказать было сложно. Камуфляж, он и в Африке камуфляж, а подъехать и расспросить, что почем, ни у кого почему-то желания не возникало.

Стремительно закончились березовые перелески, впереди засверкали стеклами первые многоэтажки, а священник так и не решил, что будет делать. Он не мог оставить Бориса в беде, но место, в которое его отвезли, начисто отшибало всякую охоту обращаться к властям. Да и не хотел он сдавать костолицего ментам – не хотел, и все!

Они подъехали к Дому знаний, и отец Василий, вежливо поблагодарив Петю за оказанную услугу, удалился, оставив бедного водилу в полном недоумении относительно всего происшедшего.

Конференция подошла к концу. Из огромных стеклянных дверей Дома знаний, возбужденно переговариваясь, валил народ. Всех теперь ждало застолье, и предвкушение этого «послесловия» конференции затмевало даже ее саму. Отец Василий вздохнул и отправился выводить со стоянки свой работящий «жигуль».

* * *