Пастырь Вселенной

– Ты не в курсе, что это за ерундовина? – спросил он, изумленно указывая на серебристое цилиндрическое строение, возвышавшееся невдалеке по дороге в космопорт. – Еще вчера его тут не было.

“Да, – подумала Лея. – Точно. Как на картинке в учебнике истории. Ну и как я теперь объясню Володе, что это такое, – с неожиданной горечью подумала она. – Скажу ему – помнишь, милый, ты рассказывал мне про Освенцим и Бухенвальд? Вот это – то же самое, только хуже”. Лея почувствовала, что от предвкушения нелегких объяснений комфортная прохлада, генерируемая ее комбинезоном, внезапно утратила всю свою прелесть, обернувшись ползучими щупальцами озноба.

– Это ППО, – опустошенно произнесла девушка вслух.

– Что? – переспросил Владимир.

“Не разлюбит ли он меня после такого? – подумалось девушке. – Нет, скорее пристрелит, но не разлюбит”, – невесело мысленно пошутил ось ей тут же, вслед прошлой мысли.

– Пункт принудительной обработки, – словно через силу, выдохнула она, поджав губы, – там делают хокс.

– Милая, пожалуйста, не говори загадками, – негромко попросил Владимир. – Скажи прямо, как есть.

– Хокс – это хирургическая операция коррекции способностей, – выдавила из себя Лея наконец. – Видно, очень они разозлили нашего Императора – во время ядерного удара, произведенного с вашей Земли, погибла его любимая племянница. Мы не сомневались, и что ответ будет суровым, но чтобы хокс... Этого уже не было пятьсот лет. До нашего поколения только слухи дошли, что это такое. – Девушка сделала паузу, столь долгую, что Владимир уже решил было, что она закончила свои объяснения, так толком и не начав. Наконец она продолжила: – Но моя Родина настроена решительно. Теперь я вижу, чем можно в глазах простого обывателя оправдать трату столь бешеной уймы энергии как та, что ушла сегодня на работу Пи-генератора. Только исключительной акцией устрашения. Более ничем.

Володя понял, что если уж его чрезмерно жесткая Лея заговорила в подобном тоне, то силлуриан ожидала поистине ужасающая участь.

– Хокс – это нечто наподобие лоботомии? – поинтересовался Владимир.

– Именно, – отрешенно кивнула Лея. – Вскрывают череп, а дальше корректируют способности. Какие-то усиливают – вживлением стимуляторов, какие-то уменьшают – ножом хирурга. И если маячок-стимулятор можно при желании извлечь, то вот вернуть потерянные способности нельзя. Это навсегда.

– И что мы имеем на выходе? – бесцветно спросил Владимир, напряженно всматривавшийся сейчас, просто так, в розовую поверхность силлурианского шоссе. Раньше, во время охоты, он частенько доходил до этой дороги, собственно и ограничивавшей его угодья. И всегда раньше розовый – кровь с молоком – цвет казался ему весьма оптимистичным. Но не сегодня. “Да уж, кровь с молоком”, – невесело повторил он. А еще Володя боялся взглянуть своей девушке в глаза. Странно, ему хотелось поддержать Лею, но при этом он не хотел смотреть ей в глаза. Быть может, сейчас поддержать как раз и значило – оставить в покое?

– На выходе? – переспросила Лея каким-то высоким, не своим голосом; да ей и самой казалось, что она сейчас не с Володей своим разговаривает, а сдает экзамен по военной истории в высшей офицерской школе Анданора. И она произнесла вслух, наизусть, ответ на вопрос 3 билета 3769 о последствиях хокса. Звучал он так:

– Интеллект – на уровне дебила; возможность волевых поступков – на нуле; у всех – стимулируют зону оптимизма; у мужчин также вставляют маячок в зону роста мышечной ткани и физической выносливости, а также в участок мозга, блокирующего сексуальность. У молодых женщин – напротив, раздражитель вставляют в зону, ответственную за эротизм. Думаю, не надо объяснять, с какой целью?

– Не надо, – негромко выдохнул Владимир сквозь зубы.