Пастыри. Черные бабочки

– Ничего, ничего! – бодрился Громыко, отодвигая колючие заледеневшие ветки и упорно пробираясь вперед, – они-то тоже небось об эти елки укололись! Давай, братцы, поднажми!

– Нас заметили! – проскрежетал Торлецкий откуда-то сбоку. И тут ельник внезапно кончился, впереди вновь засерели березы. Темные фигурки беглецов мелькали впереди, всего-то метрах в десяти.

– Стоять! – заревел на весь лес Громыко, размахивая пистолетом. В ответ что-то прошелестело, и в березовый ствол совсем рядом с лицом майора вонзился короткий метательный топорик. Брызнули щепки, и тут же второй точно такой же топорик пригвоздил край пальто Громыко к заснеженному пню.

– Ах ты ж, гребаная тварь! – дважды выстрелив в неясные силуэты, дергающиеся между деревьями на склоне заросшего холма, Громыко крикнул своим: – Сбоку заходите! Во-он оттуда!

Пронзительно воя, с заснеженного гребня сорвалась тонкая черная стрелка и, оставляя за собой огненно-дымный след, пронеслась между березовыми стволами.

Попав в старую сушнину, стрелка взорвалась, расплескав вокруг оранжевое пламя. От оглушительного грохота все пригнулись.

– Ло-ожись! – в два голоса заорали Илья и Громыко.

Талый снег с хрустом принял в себя человеческие тела. Злые язычки огня жадно лизали дерево, курчавя бересту. Яна изловчилась и бросила в пляшущее пламя ком снега. Огонь обиженно зашипел и погас.

И вновь вой, а за ним, слитно, еще и еще. Несколько хвостатых стрелок просвистели мимо, уйдя в сугробы позади сыскарей. Несильные взрывы разбросали снега. Тяжелый угарный запах поплыл по лесу.

– Давайте-ка вон туда, – Илья вытянул руку, – там вроде ямка...

Положение сложилось – нарочно не придумаешь хуже. Сыскари укрылись в неглубокой ложбинке. Прямо над ними, на гребне заросшего частым березняком холма, засел таинственный неприятель, вооруженный, как выяснилось, не только холодным оружием, но и ручными ракетометами.

– «Вот так, призрев родной обычай, лиса из хищника становится добычей!» – проскрипел Торлецкий, опасливо приподнимая голову.

– Федор Анатольевич, а вы-то чего боитесь? – к Илье вернулась давно позабытая «боевая» трясучка, и он старался отвлечься разговорами.

– Я, Илья Александрович, бессмертен физически! – в глазах графа вспыхнули зеленые огоньки. – Но это вовсе не означает, что с расколотой на части головой я останусь прежним Федором Торлецким. Отнюдь! Я превращусь в ходячую бессмертную вешалку для платья. Так что и мне есть что терять.

– А самое паршивое – у нас только один ствол! – лежа на боку, неизвестно кому пожаловался Громыко. Выщелкнув из «макарова» обойму, он дозарядил ее, вогнал на место, щелкнул затвором и тихо пропел: – «Десять винтовок на весь батальон. В каждой винтовке последний патрон...»

– Поспешу вас расстроить, Николай Кузьмич, – усмехнулся Торлецкий, вынимая из кармана своего кожаного реглана блестящий «смит-и-вессон».

– Ага, и-я! – пискнула Яна, подняла руку и по-ковбойски крутанула на пальце небольшой вороненый пистолетик, которого Илья раньше у нее не видел.

– Как не стыдно, э-э-эх, Яна-Яна, – Громыко укоризненно покачал головой, – это же с подпольного грузинского склада в Измайлове. Заныкала, стало быть, стволик? Хосподя, с кем приходилось работать...

Яна сдула с глаз челку и молча показала бывшему начальнику язык.

– У меня тоже... – сдавленным голосом сказал Митя.

– Что – «тоже»? – вытаращился Громыко. – Тоже ствол?!

– Не, у меня наваха. Толецекая. Федор Анатольевич подарил, – стушевался мальчик и помахал здоровенным складнем с кольцом на кривоватом лезвии.

– Ого! Между прочим, за ношение – до двух лет исправительных работ! Вы поосторожнее, любители экзотики, – Громыко повернулся к Илье: – Ну, а ты, друг ситный, чем удивишь? Пулемет достанешь?

– Что самое смешное, – Илья перевернулся на спину и лег поудобнее, – из всех нас только я один имею реальный опыт позиционных боестолкновений. И именно у меня, заметьте, граждане, – у ветерана локальных конфликтов, – не имеется оружия!

– Да ты известный... пацифист! – фыркнул в ответ майор.

Тут на гребне металлически-звонко тенькнуло, и в темном ночном небе возник удаляющийся свист.

– Ох, сучья лапа, эт-то что такое?! – Громыко задрал щетинистый подбородок, силясь разглядеть во мраке источник свиста.

– Похоже на... – Илья не успел договорить. В темнеющем позади ельнике хлопнуло, и тут же ослепительная вспышка фотографически резко обозначила силуэты деревьев. Ровно и мощно загудело пламя, стремительно пожирающее еловую хвою.

– Напалм! – крикнул Илья, приподнявшись на локте. – Мать моя женщина, гадом буду – напалм!

В небе вновь засвистело.

– Ну все, крандец! – Громыко затравленно огляделся. – Сейчас накроет!

Однако, вопреки его ожиданиям, второй огненный шар вспух прямо в бушующем пламени. Рев огня мгновенно усилился, искры столбом полетели в аспидно-черное небо.

– Мне так кажется, господа, что в данном случае мишенью являемся отнюдь не мы, – тревожно проскрежетал Торлецкий. Неожиданно он встал во весь свой немалый рост и, вытянув шею, вгляделся в разрастающийся лесной пожар.

– Смотрите! Смотрите, господа!