Пастыри. Четвертый поход

— Ну-ну-ну… — улыбка Рыкова стала еще шире, — такая симпатичная, серьезная девушка, а опускаетесь до лжи. Нехорошо! Вы ведь уволились из органов, не так ли?

— Сергей Павлович! Выходим на цель! Возможны проблемы по метеоусловиям, — прогремел по внутренней трансляции обезличенный, мертвый голос.

— Простите, Яночка, дела! — развел руками депутат. — Мы с вами продолжим эту увлекательную беседу чуть позже, договорились?

И прежде чем Коваленкова успела шагнуть вперед, Рыков захлопнул дверь, оставив ее одну.

Яна со всей накопившейся злостью пнула серую, в тон стен дверь, которая, впрочем, даже не шелохнулась, и, закусив губку, села на кровать…

Вроде положено было в такой ситуации забиться в рыданиях, истерично вскрикивая и колотя кулачками по подушке, но бывший лейтенант уголовного розыска Яна Коваленкова как-то забыла про это. В ее украшенной челкой спереди и шишкой сзади головке вызревал план освобождения.

«Троллер», ровно ревя новым мотором, стрелой летел по заснеженной дороге.

Илья плакал и ничего не мог с этим поделать. Слезы, вызванные осознанием того, что он бессилен изменить что-либо, сами собой текли из его глаз, застилая все вокруг серой, мглистой пеленой. Он не уберег девушку, которую любит, он не сумел помешать отморозку со съехавшей крышей, испоганившему климат на планете, похитить ее. Из-за него погиб Дрозд, человек, спасший Илью, погиб Киргиз, Толяныч, Олег Потапов и, наверное, еще кто-то из рыбаков… А вмешательство Удбурда только подлило масла в огонь.

— Умерь свои эмоции, живущий и смертный! — проговорил сидящий на пассажирском сиденье, там, где еще совсем недавно по дороге в Средневолжск спала Яна, Пастырь.

— Да пошел ты! — зло рявкнул Илья, смахивая рукой слезы.

— Эмоции — лишь тень несдержанных мыслей, — спокойно сказал Удбурд.

— Почему мы… Почему не идем по измерениям? — Илья с трудом сдерживался, чтобы не врезать по вязаной шапочке, которую создатель Нового Пути нацепил на голову, сбросив маскарадный костюм деда Кошака.

— Нам нужно вырваться из-под купола, живущий и смертный. Здесь, неподалеку от города находится Колодец, главные врата Хтоноса. Мои бывшие соратники искали его по всей этой необъятной стране — в Сибири, в Подмосковье, на Кавказе. Глупцы! Черная Дева вновь переиграла их…

— Черная Дева?

— Да, она. Великая Мать Хтоноса. Ныне Колодец пробудился, и слуги Черной Девы выбрались в этот мир. Это Прорыв, живущий и смертный! Великий Круг снова упустил время. Человек, что забрал твою женщину, — воплощенный Губивец, верный слуга Черной Девы. Он взял Иглу, а теперь пошел за Наперстком.

— Куда пошел? И зачем ему Яна? Что с ней будет? — Голос Ильи дрожал, губы кривились.

— Слишком много вопросов, — покачал головой Удбурд. — Res ipsa loquitur — все настолько очевидно, что не требует объяснений. Впрочем, что взять с вас, живущих и смертных. Слушай же: когда мы вырвемся из зоны действия хтонических сил, что поднял Одноглазый, когда легионы тварей, что породила Скользкая, уберутся подальше, я сумею нагнать воздушное судно Губивца. Пока лишь могу сказать, что оно летит на север…

— Вы поможете мне спасти Яну? — в нетерпении снова спросил Илья.

— Ха-ха-ха! — Удбурд запрокинул голову, и его неприятный смех разнесся по салону джипа. — Горе твое лишило тебя разума, живущий и смертный! Я никому не помогаю, я лишь свершаю то, что задумал!..

— Ка-азел ты! — взорвался Илья, которого события этой ночи лишили последнего пиетета перед кем бы то ни было. — Скотина! Я вот сейчас воткну джип в дерево — посмотрим тогда, как у тебя получится «свершишь то, что задумал»!

— И вновь эмоции, — резиново улыбнулся Удбурд. — Я так терпелив с тобой, неразумный, лишь потому, что ты мне сейчас нужен. Силы Хтоноса, энергия ожившего Колодца блокируют мощь моего марвела. Ты и твой автомобиль дает мне возможность перемещаться относительно быстро, не тратя времени на управление. Как только мы попадем туда, где Хтонос не сможет мне помешать, я покину тебя. Потом…

— Что — потом?

— Потом я лишу тебя жизни, ибо ты дерзостью своей и непочтительностью выводишь меня из равновесия, — сухо сказал Пастырь и умолк, глядя на пляшущие впереди, в свете фар снежинки.

— Ну ты меня достал! — разозлившись, Илья неожиданно успокоился. Он принял решение — и резко затормозил. «Троллер» повело, развернуло, потащило по гололеду, и лишь метров через тридцать джип наконец остановился.

Удбурд, которого изрядно помотало, сузил глаза и протянул к Илье свои костистые руки:

— Ты… Ты умрешь прямо сейчас, глупец!

В ответ Привалов вцепился в горло Пастыря:

— Ну давай, дядя! Посмотрим, чего вы стоите без своих погремушек!..

Вскоре выяснилось — и без «погремушек» Пастыри, по крайней мере Удбурд, оставались достаточно грозными противниками.

Преобразив свой облик — кожа посерела и стала жесткой, словно древесная кора, удлинились и заострились уши, — создатель Нового Пути выпустил из пальцев кривые острые когти и теперь старался попасть ими Илье в лицо или в шею.