Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ)

Бежится ничего себе, главное – выбирать, где снега поменьше. Холода не чувствуется. Плохо, что и ветра нет – ни звука, ни запаха не донесёт. Лесная тропа неровная. Стволы, сучья и прочая дребедень. Россыпи ягод кровяницы повисли на кустах. Кровью на белом. Вынюхиваю след, а на ум лезут папашкины сказочки про Снежную Деву. О том, как Дайра Ледяная как-то раз запуталась своим подолом в колючих кустарниках, изрезала белые руки – и ветки кустарников украсились сперва каплями крови, а потом капли переродились в красные ягоды с солоноватым привкусом. Надо бы набрать, как справимся. Конфетке пригодится для зелий, да и гарпиям вместо лакомства будет.

Охота мчит вперёд и оставляет столько следов, что и под снежным покровом легко разобраться. Вот тут остановились – отхлебнуть из фляг. Есть следы сапог. Хорошо, Грызи захватила галстук этого потерянного сыночки. С трудом, но унюхиваю, что он точно был с ними. Топтался у своей лошади – показывал дорогу.

Кони спотыкаются. Вспахивают поляны копытами. Встают на дыбы.

– Встревожены, – показываю на следы. – Не слушали седоков.

А собаки не хотели искать добычу и жались к охотникам. Может, на них тоже давило здешнее проклятущее небо. Или горы, которые выставили пики-хвосты. Что должно случиться, чтобы какое-то место так действовало на магию? Магию тебе при ритуале Посвящения дарит Каменюка в Башне Кормчей. Так с чего бы Дар теряется, если ты поживёшь в Алчнодоле, или сбоит, если ты оказался возле Скорпионьих нор?

Каждые четверть часа – перерывы. Слушаю. Нюхаю. Смотрю. Через час пробежки с юга начинает нести кровью. След мечется туда-сюда, потом заворачивает в том же направлении.

Пытались науськать собак, чтобы начать охоту за добычей. Только добычи не было. Зимний сосновый лес, и временами – угрюмые ели, как сторожа. И повсюду ягоды кровяницы – алые на белом. Свихнуться можно от такой картины. Всадники кружили там и сям, и дергались всё раздражённее, а кони уставали и боялись, проваливались в покрытые снегом ямы.

– Сворачивают к озеру, – говорит Гриз.

Охотнички опять спешились, потоптались, дали отдохнуть лошадям. Явно переругались друг с другом. Наверняка решили завернуть к зимнему охотничьему домику и то ли продолжить гуляние, то ли переждать ночь.

–- Этот аграстов сынок топчется в стороне от всех, – киваю на след. – А едет позади. Похоже, размолвка была с ним. Могу атархэ поставить – он сюда всех и позвал. Из-за неудач на охоте. Пообещал им богатую дичь. А тут ни шнырка.

Грызи задумчиво кивает, не снижая лёгкой пробежки. Я уже выдыхаться начинаю, а она ещё и говорит ровно. Хорошее дело – организм варга.

– У двоих хромают лошади. Да ещё и вечер. Неудивительно, что они решили возвращаться.

Вслушиваюсь ещё раз – разбираю где-то вскрик, а может, рыдание. Потом – но это куда дальше – опять вой, не пойми чей. Может, скрогги-пересмешники балуются. Или даже снежные совы – с них станется.

Вот только запахом крови впереди начинает нести гуще.

Заворачиваем вслед за охотниками к Тёплому озеру. Теперь они движутся медленно. Мы с Грызи бежим себе и бежим по их неровному следу. Отмеченному навозом, кривыми прыжками испуганных собак и ещё двумя падениями всадников: лошади их скидывали.

И не проходит получаса, как мы начинаем находить. Алые брызги, давно схватившиеся. Где-то присыпанные снегом, а где-то – выступающие над ним. Будто весь лес пророс кровяницей, и её ягоды раскатились по снегу. Клочки шерсти на колючих кустах. И потом тела. Вернее, то, что было телами. Собак и лошадей, которые пытались сбежать от чего-то страшного. Метались вслепую, наверное, в темноте – и налетали на это страшное, безжалостно выпускавшее из них красный сок – в снег.

Грызи останавливается у бугра, возле которого снежный покров примят и перекопан. Осторожно начинает разгребать рукой в перчатке снег. Совсем немного – показывается лошадиная голова. Под снегом угадывается нога. Туловище слева, под сосной. Там другой бугор, побольше.

– Йоссы, – всюду следы – в длину как моя ладонь, а в ширину я две ладони могу положить. Йоссам нужны толстые лапы – ходить по снегу.

Они сначала и водились-то только на севере, а потом их начали истреблять. И йоссам пришлось перебраться жить подальше на юг, даже к Акантору. И всё равно их продолжали убивать. Из-за меха. А мех у них – чудо, чаще – чёрный или белый, реже – медный или золотистый, серебристые вот совсем редкие. Густой и пушистый, непременно с переливами.

– Стая, – бормочет Грызи. – Четыре… пять. Шесть, похоже. Серебристые.

К царапучей коре пристал маленький клочок живой шерсти. Искрится маленьким слитком серебра на ладони.

Серебристые… В дикой природе, может, пара колоний осталась. Всё больше одиночки, пары, иногда стаи-семьи. До стаи в дюжину особей дело обычно не доходит: где столько пищи взять? Йоссы – не охотники. Они всеядные. Корни, ягоды, грибы, падаль – сколько угодно. Любят лакомиться яйцами птиц.