Пастыри чудовищ. Книга 3

У ночных оранжерей — строгий наряд: снег и серебро, приглушённые переливы розового и сиреневого. Раскрываются и скромно пахнут ипомеи, подлунницы — серебристые маргаритки, ночные гладиолусы. Голову поднимает «Леди Ночь» — разодевается в пышный белый траур. И повсюду искрис-трава. Днём — незаметная пушистая травка, а ночью выпускает длинные стебли, опушённые синими искрами.

Я пытаюсь понять — что могла прошляпить. Какого вира веретенщики не ловятся на тот же состав? С Касильдой и двумя служанками вон как пёрли. Разве что он может вычхаться. Рассеяться. Спросить Конфетку — как сделать запах гуще… Главное при этом самим не вляпаться. Вляпаться… самим…

Впереди мелькает что-то быстрое, разноцветное, как оживший цветок. Каплей скользит по крылу фонтана-феникса, соскальзывает в траву. Бесшумно, но вижу, как колыхнулись стебли: идёт на меня. Перехватываю правой ладонью артефакт холода.

Шорох, боевое урчание. Рыжий кот с размаху, грудью падает в траву. Воинственно завывая, вцепляется во что-то зубами, отпрыгивает, бьёт лапой. Рычит и снова напрыгивает, кусает, отпрыгивает.

— Уходи, Резвун! — ору я. — Брысь оттуда!

Не могу бить холодом — попаду по коту, а он не уходит. Мелкая, переливающаяся ящерица взвивается из травы прыжком — пытается уйти в кусты. Рыжий кот кидается ей вслед, оскаленный и вздыбленный. Хватает юркую дрянь и валяется, шипя, колошматя зубами и когтями.

— Резвун, уходи, уходи!

Вёрткая ящерка выворачивается, выскакивает на дорожку — и попадает под тяжкую лапу Барона. Тот делает мгновенное движение, клацает челюстями.

Голова веретенщика у него в пасти.

Это точно веретенщик. Переливающееся тельце в пядь длиной. Крупный для своей породы — я три чучела видела, из самых последних, прибитых каким-то там Орденом лет семьдесят назад. Те были меньше и не такими разноцветными.

Барон отплёвывает голову, тело веретенщика бьётся в конвульсиях. Подходит Резвун, с вопросительным мявом шевелит тушку рыжей лапой. Тушка замирает совсем. Кот разочарованно вздыхает, разворачивается и начинает закапывать трофей.

Достойный конец для мелкой дряни. Глажу котиков, говорю им, какие они умнички. Барон мурлычет, Резвун носится вокруг и предлагает играть.

Разжимаю ножом челюсти у головы веретенщика. Зубы складываются внутрь пасти, как у змеи. Железы с ядом — будь здоров. Яд, скорее всего, способен размягчать древесину — неудивительно, что они откуда угодно выбираются.

В пасти полно шерсти. Резвуну досталось несколько укусов, но в основном зубы веретенщика просто вязли. Сказать всем — одеваться поплотнее, перчатки, шарфы, на лица маски…

Резвун мурлычет, носится — по нему не скажешь, что укусили. Ну да, веретенщиков выводили как оружие против магов. На кошек вряд ли действует.

— Из вас бы получились патрули куда получше, — говорю котенькам. Глажу гордую свиту, прихватываю дохлого веретенщика, двигаю в замок. Надо передать Конфетке дохлую тварь — вдруг на противоядие поможет.

Новостей нет: ни сведений от Морквы, ни новых укусов, ни чего-либо хорошего по допросу стряпчего. Взбадриваю Грызи новостью о том, что у нас теперь пять веретенщиков. Если местная кошачья рать не сожрала мимоходом и всех остальных.

Грызи малость светлеет.

— Жаль, им не объяснить, что от них требуется. Я попробую, но без единения…

— Они и так справляются. Получше нас, — скребу за ухом героя дня, вернее, ночи. — Конфетка эту бирюзовую пакость не глядела?

— Не хватает индикаторов. Аманда вывернула наизнанку припасы местной лекарской, да и у Мастера прихватила… но говорит, что время нужно. Пока что работала через Дар. Говорит, точно какой-то состав необычный. Но пока не удаётся понять — то ли работа сильного Травника, то ли…

— ?

— …вообще не смесь.

Не смесь — значит, новое растение с особой пыльцой. Изменённое или выращенное, чтобы приманивать веретенщиков. Как сами веретенщики были выведены из ящериц. А это уже не просто Травник. Это уже гнусно отдаёт экспериментами, вроде тех, которыми маются в Академии Таррахоры.

Вир забери, вряд ли кто-то заморочился настолько, чтобы вырубить только Касильду Виверрент. Раз уж искали возможности управлять веретенщиками… По глазам Грызи вижу, что она думает так же.

— Скажи это Морковке, он в восторге будет. С детства мечтал Кайетту спасать.

Только малость меньше, чем дам из высокой башни.

На ловушке глухо. Усиленный патруль усиленно зевает в кулаки. Туфля Касильды Виверрент укоризненно лежит на столике. Подхожу и играю с ней в гляделки.

В оранжерее — это была случайность. Людей по ночам обычно нет, веретещик вылез на кормление, а тут я. Вот он и полез хватать. Но тут-то должна закономерность сработать, а она не работает. Хотя…

Касильда Виверрент — туфля… При шаге могло на чулок попасть, так? Служанка держала тряпку, окунула в тазик, состав остался на коже. И поломойка…

— В смеси с ароматом кожи, — припечатываю я. — Или как клеймо на теплокровной жертве.

А дальше я делаю то, что приписать могу исключительно нервняку, глоткам бодрящего и своей дурости. Беру туфлю открытой рукой, без перчатки.