Пастыри чудовищ. Книга 3

— Несколько дней после исцеления он лежал — лёгкая лихорадка, бывает, если целителю пришлось проделать большую работу. Я наконец-то могла быть рядом с ним — это был долг жены: навещать, читать, сидеть у его изголовья. Тогда я и поняла. В те дни осознала, что буду с ним, пусть и придётся продолжить обман. Пусть даже обман теперь станет во сто крат тяжелее.

На бледных щеках проступает румянец — словно к ним прилипли два розовых лепестка.

— Знаете, что он сказал мне сразу же после того, как встал на ноги? Что теперь я могу просить у королевы расторжения брака. Выполнил обещание, которое дал ещё до нашей свадьбы… Эв сказал, что я могу быть свободной и выйти замуж за того, кого я люблю. Только вот я уже…

Касильда Виверрент прикрывает глаза и улыбается, баюкая дорогой момент в памяти, словно розу в ладонях.

Сколько у них было таких вот моментов? — думает Гриз и тихонько отходит к двери — не хочет спугнуть счастливую память. Сколько было разговоров без лжи? Взглядов — вне игр и сюжетов? Встреч, пожатий ладоней, поцелуев… Правая Ночь была два года назад. Преступно недостаточно — во всяком случае для Касильды. Что же касается её мужа…

— Вы говорили с ним, Гриз. Я знаю, что он мог вам предложить. И прошу вас согласиться.

Голос у хозяйки Цветочного Дворца совсем тихий.

— Молва много лжёт о моём муже… хотя методы его и впрямь небезгрешны. Но я видела его настоящим. И если… варги ведь во многом полагаются на внутреннее чутьё, так? Если вы не верите ему — поверьте мне.

Касильда Виверрент наклоняется вперёд и словно распахивается, предлагая себя — на ладони: глаза в глаза. Бледно-жемчужная роза с ароматом вечной печали.

— Мой муж не лжёт в том, что Кайетте угрожает опасность. И не лукавит, когда говорит, что ваши цели совпадают.

— Я знаю, — как можно мягче отвечает Гриз.

— Пожалуйста, не отказывайтесь от его покровительства. И пообещайте хотя бы подумать об этом.

Гриз обещает подумать. Тихо покидает комнату, в которой поселилась память — сладко-горькая: об обмане и благородстве, о презрении и прозрении. О прекрасной женщине у постели больного и о его деланно бодрой улыбке: «Королева даёт разрешение на расторжение брака. Так что теперь вы можете наконец быть свободны и выйти замуж за человека, которого любите». О решительном ответном шёпоте: «Не думаю, что это возможно. Видите ли, я уже замужем за этим человеком».

В соседней комнате живёт совсем другая память.

Тяжкая, зловонная, пропитанная криками горевестников.

Выстывший дом, из которого вынули сердце. Иступлённое горе на лице матери. Шёпот когда-то красивого Мечника, который умирает, захлёбываясь гноем и шёпотом: «Сделаю всё, всё, всё…»

Служанок из комнаты пришлось удалить, чтобы не проведали о выздоровлении госпожи. Теперь здесь властвует Аманда: котёл в камине, котёл над нагревающим артефактом, маленький котелок — на столе. И охапки трав, пробирки и перегонные кубы, крысиные хвосты и высушенная земляника, толчёные драгоценные камни и букеты цветов.

Три веретенщика разной ступени исследования — в банке, на доске и один уже по частям. Четвёртого нет — впрочем, Аманда могла его и целиком сварить.

— Укрепляющее, — кивает нойя от края стола. Не отрываясь от котелка, в котором варится разновидность проявляющего зелья. — Ей и тебе. Сколько твои красивые глазки не видели сна?

Гриз отмахивается — заснёшь тут… Делает глоток укрепляющего — шипучие пузырьки весело покалывают в носу.

— По веретенщикам или по этой пыли есть что-нибудь?

— Совсем немного, медовая, да… тут долгая песня, на много ночей. Пока смотрю взаимодействие их яда с разными веществами — хочу понять, почему пробуждает поцелуй и как пробудить иначе. Но они упрямятся, — травница игриво шлёпает ближайшую ящерку по хвосту. — Совсем-совсем не хотят помочь. Очень искусная магия, хорошая загадка! С этой пылью проще. Это не растение — здесь что-то вместе: наука, и магия, и мощная энергия артефактов. Будто бы кто-то стёр несколько веретенщиков в пыль — или их шкуру, или железы. Теперь каждый, на ком эта пыль, — для них нарушитель территории и враг.

— А что по яду, которым отравили Нокторна?

— Сейчас буду над ним петь.

Гриз усаживается в угол, чтобы не мешать. Нойя подхватывает полированную палочку для помешивания и отправляется к тому котлу, варево в котором начинает темнеть. Роняет в котёл из пузырька несколько мутных капель — яд, который она выделила из крови и слюны больного. И орудует мешалкой, вглядывается в дым и разноцветные узоры в котле, по временам помогая себе магией Травника с Печати.

Потом заводит медленную и задумчивую песню на языке нойя, и кажется — это зелье обрастает словами, пар облекается в мелодию.

О чём споёт мне тот цветок, который подарил ты?

О страсти розы говорят, стыдливость — маргаритки,