Пастыри чудовищ (СИ)

Она не успевала развернуть кнут, и лезвие дарта было уже в полёте, и раненая самка кербера рычала и скалилась за спиной, припадая на брюхо. «Вместе», — короткий крик, кто знает, услышит или нет, пока ты падаешь в прыжке под серебряное, неотвратимое лезвие…

Дарт не долетел двух дюймов до её груди. Предвкушающая улыбка устранителя превратилась в хищный оскал. Цепочка впивалась в ладонь: атархэ, верный приказу, рвался к крови ещё полновесный миг, два… Потом услышал хозяина и вернулся в ладонь.

И была другая ночь — давняя, и шепот мешался в волосах.

— Неосторожно, аталия… я ведь мог и не остановиться — наконец, ты же просто оставила хищника за спиной. Так можно до времени крылья опалить. Надеюсь, ты не собираешься и дальше играть в такие игры?

— Разве что ты начнёшь слышать мои приказы.

Сколько после того раза пришлось играть в ту же игру? Шесть раз или семь…

— Восемь раз — и ты готова рискнуть в девятый? Проверила бы, смогу ли я остановить оружие, а, аталия? Из-за четырёх маленьких людоедов?

Четыре жизни. Да, — молчит Гриз. Я бы проверила.

Пальцы на холке Морвила холодеют. Скрещиваются взгляды — весенние разводы зелени против светло-голубого льда. Ночь выпускает на волю крохотный смешок.

— О, не сомневаюсь. Ты ведь, в сущности, не видишь разницы. Каждая жизнь ценна и всё такое — так что та девочка, на которую они охотились всем выводком несколько часов… Нет разницы. Между ней и каждой из маленьких драккайн, которые её загоняли.

— Разница в том, что их ты убил уже после её смерти, — спокойный тон, пусть себе под ним бьётся и прыгает извечный вопрос «Зачем?»

Рихард Нэйш умеет неплохо слышать извечные вопросы.

— Может, мне просто хотелось сравнять шансы. Нечто вроде возмездия. Возвращения природного равновесия. Ты отнимаешь жизнь. У тебя отнимают жизнь. Это тебе не кажется хорошим ответом?

— Кажется. Хорошим ответом для Далли или любого другого новичка.

Огонь пляшет и пляшет в камине, и по скрытому полутенью лицу Рихарда Нэйша танцуют десятки, сотни разных улыбок. Нарисованных тенями и отсветами. Таинственных и зловещих.

— Да, правда. Тебе же по вкусу откровенность, не так ли, аталия? Тогда, пожалуй… — эффектная пауза, обозначенная треском дров в камине, — потому что мне так хотелось. Такой ответ тебя устроит?

— Да. И нет.

Он смотрит на неё оттуда, из полутени — насмешливо и свысока. Гриз поднимает глаза — не боясь холода улыбки.

— Да — потому что на этот раз ты не солгал. Или солгал хотя бы наполовину. А нет — потому что отчасти твоя теория правдива. Эта самая, насчёт природного равновесия. Того, что всегда приходится платить.

Морвил взрыкивает вопросительно — не нужно ли вступиться? Алапарду кажется — тут идет какая-то странная драка, и он не прочь добавить в неё клыков и когтей.

За территорию обычно не сражаются на улыбках и взглядах.

— Просто тогда возникает закономерный вопрос — чем придётся расплачиваться тебе, Рихард. И как скоро придётся платить тебе — если, конечно…

Улыбка Нэйша становится непроницаемо-ускользающей — и Гриз оставляет при себе продолжение фразы. Комкает и прячет «уже не…», неприметно стряхивает с губ. Всё равно он знает, что она хочет сказать — и всё равно ответит своё.

— Отличный вопрос, — он медленно наклоняет голову к плечу. — Хочешь — мы попробуем порассуждать на эту тему, аталия? Сколько мне осталось и пожалею ли я о своих жертвах перед… как это назвать, расплатой?

— Не хочу.

Потому что в питомник явилась ночь, а Гриз устала. И Морвил волнуется — чует напряжение, которое протянулось в воздухе.

— Тогда, может, ещё какие-то вопросы?

— Что думаешь о новичке?

Устранитель коротко вскидывает брови.

— Ах да. Кейн Далли. Неплохо работает на местности. Осторожен, вполне внимателен. Уровень магии средний, но за счёт быстроты решений… — жест, обозначающий, что всё не так безнадёжно. — Хорошая реакция, о способности к переговорам и торговле ты, видимо, уже знаешь. Достаточно необременителен, я бы сказал. Как выяснилось, может держать язык за зубами. Ещё что-нибудь?

«Его возможности выжить в питомнике», — оседает в воздухе, полном недосказанных фраз.

Рихард Нэйш редко ошибается, когда речь идёт о смерти. Даже когда — лишь о возможной смерти.