Пастыри. Последнее желание

После третьего стакана чая хозяйка прихлопнула сухонькой ладонью по крахмальной скатерти:

– Извини, Николаша, и ты, Януша, но время, как говорят проклятые империалисты, – деньги. Дела у меня, так что выкладывайте, за чем пожаловали. Просто так в гости ко мне только те ходят, кого я сама зову…

Откашлявшись, Громыко поглядел улыбающейся старушке в глаза:

– Нам две швейные машинки, два молотка и шишек штук пять надо. И чтобы не залапанных.

– Уу-у-у! – рассмеялась баба Кача сухеньким старушечьим смешком. – Ну ты умеешь удивить, Николаша… Что, на большую охоту собрался?

– На большую, Екатерина Владимировна. На очень большую…

– Да-а, задал ты мне задачку… – хозяйка поднялась, открыла книжный шкаф, задумчиво оглядела корешки книг. Яна приподнялась и через плечо бабы Качи увидела, что подбор литературы у бывшей диверсантки был более чем странен: на одной полке соседствовали «Красное и черное» и «Старик Хоттабыч», сочинения маркиза де Сада и «Малая Земля» державного бровеносца.

– Пожалуй, вот что я тебе могу предложить! – баба Кача стремительно повернулась, держа в руках томик Андре Жида. – Значит, пиши адресок, майор. Железо не новое, но чистое и в порядке.

Тебе в самый раз будет. Да, и оплата. Он деньгами не берет, рыжье в основном и камушки. Потянешь?

* * *

– Я-ни-ч-го-не-п-няла! – кипятилась Яна, когда они возвращались к метро. – П-чму-к-нги? П-чму-А-нри-Ж-ж-д?

– Почему именно эта книга, я не знаю. А вообще-то, это – никакие не книги. Ну, то есть, книги, конечно, только стоят они там не как книги. – Громыко усмехнулся, закурил. – Это – картотека ее, ясно? Ну, каждая книга обозначает что-то – человека или информацию какую-то. Баба Кача все хранит в памяти, а книги – ключики, понимаешь?

– Ни-чего-го-се-бе… – протянула Яна изумленно и замолчала, видимо переваривая услышанное.

Адресок, записанный Громыко, оказался более чем странным. «По норам ползти придется, – предупредила на прощание гостей баба Кача. – И еще: человек, к которому идете – чудной. Без нужды не пытайте, паролю скажите, возьмете, что надо – и аля-улю. Понял, Николаша?»

Николаша понял. И теперь, приехав на восточную окраину Москвы, про себя удивлялся, как много, оказывается, существует в этом вроде бы привычном и знакомом мире такого, о чем никто лишний, посторонний знать не знает и ведать не ведает.

Их с Яной путь «по норам» начался в неприметной бетонной будке неподалеку от кинотеатра «Киргизия». Стальная дверь в серой стене, ключ, хитро заныканный над дверью, возле забранной нечастой решеткой отдушины, так, чтобы и изнутри можно было достать или на место положить.

В будке обнаружился пыльный холодный трансформатор гигантских размеров, катушка с кабелем и люк в полу. Подняв ржавую тяжелую крышку, Громыко заглянул в дохнувшую стылым холодом темноту и выругался.

– Ф-нарик? – понимающе опечалилась Яна.

– И не говори, бляха-муха. Ну баба Кача… Удружила! – впрочем, злился Громыко больше на себя самого, ведь, если разобраться, старая диверсантка вполне ясно предупредила их, сказав про норы.

По осклизлым шатающимся скобам майор и Яна принялись спускаться вниз. Коваленкова захлопнула за собой люк, и вокруг сгустилась такая тьма, что хоть глаза закрывай.

– И сколько мы даем стране угля, мы чувствуем на собственных ладонях, – тихонько пропел Громыко, обдирая эти самые ладони о ржавый металл скоб, через плечо плюнул в колодец и по звуку понял, что глубина его – метров пятнадцать. Далее им предстояло двигаться по левому коридору, считая шаги. На тысяча триста сорок пятом шаге в стене по правую руку должна была обнаружиться узкая ниша, а в ней – люк, ведущий еще ниже…

Спуск прошел достаточно гладко, если не считать досадных мелочей вроде отсутствующих скоб, холода, затхлого воздуха и сочащейся по стенам воды.

Внизу майор зажег пижонскую «Zippo», подаренную женой на день рождения в прошлом году, и осмотрелся. Яна присела на корточки и в колеблющемся свете синеватого огонька зажигалки изучила пол.

– Т-ут-ль-юди-х-дят. Ч-асто, – сообщила она шефу, поднимаясь.

– Люди-люди, хрен вам в груди… – пробормотал себе под нос Громыко и махнул рукой налево: – Потопали. Считать будем оба, чтобы не сбиться. И это… Ствол достань. Не нравится мне, когда по таким вот подземельям много людей ходит.

– Н-не-у-чи-у-чь-ную… – обиженной кошкой прошипела Яна. В тишине отчетливо щелкнул предохранитель…

Они шли по широкому коридору уже минуты две. Где-то в отдалении шумела вода – видимо, канализационный коллектор. Пахло соответственно – нечистотами, гнилью, тленом. Под ногами противно чавкало, дважды попадались довольно глубокие лужи. Яна ругалась сквозь зубы, майор вторил ей забористым матом.

Поглядывая на светящийся циферблат часов, Громыко считал про себя шаги и злился. В промокших ботинках хлюпала вода, постпохмельный психоз давил, рождая в замученном алкоголем мозгу мысли одна чернее другой.