Пастыри. Последнее желание

Так или иначе, но к боевым отметинам на лице сына в семье Завадских относились спокойно, в отличие от семейства Приваловых, где любая Костина царапина доводила его мать до истерики.

Но когда Зава и Илья ввалились в прихожую, открывший им дверь Борис Сергеевич выронил газету и закричал каким-то фазаньим голосом:

– Варя! Ва-аря! Аптечку сюда, быстро!

Естественно, еще по дороге друзья договорились родителей в историю с Костей, ожившим алоэ и камуфлированными бойцами не посвящать. Наскоро придуманная байка про заступничество за честь некой блондинки, которой грязно домогались гастарбайтеры с Западной Украины, старших Завадских вполне удовлетворила.

Вадима и Илью по второму кругу обработали всевозможными антисептиками, мазями и пластырями, после чего Зава гордо продемонстрировал родителям выбитый зуб, и Варвара Олеговна, вся в слезах, бросилась звонить знакомым стоматологам.

– Сейчас всем нам самое то – релакснуть грамм по двести, – словно подслушав мысли Ильи, сказал Борис Сергеевич. Он подошел к старинному буфету, открыл дверцу, и спустя несколько секунд на журнальном столике у дивана уже красовался самый гениальный из всех натюрмортов: пузатенький графинчик, благородно скрывавший свое содержимое за изысканной гравировкой, блюдце с нарезанным лимоном и несколько серебряных рюмок.

– Боря, ты с ума сошел! – всплеснула появившаяся в дверях Варвара Олеговна. – У мальчишек и так стресс, а ты еще и…

– Мам, ты ижи, я жыжтло… – деловито потер руки Зава, направляясь к столику, но Варвара Олеговна была непреклонна:

– Вот тебе феназепамчик, и никаких разговоров! Тебе же сейчас наркоз, возможно, предстоит. Марта Генриховна сказала, что если каналы не травмированы, возможно вживление. Все, поехали, поехали…

В итоге Вадим с матерью уехали спасать зуб, а Илья с Борисом Сергеевичем расположились в большой комнате квартиры Завадских – релаксировать и общаться.

В графинчике оказался весьма неплохой коньяк, и Илья, после первой скривившись от жжения в разбитых губах, через несколько минут почувствовал себя намного лучше.

Само собой, вначале разговор пошел все больше на боевые темы. Борис Сергеевич еще раз дотошно выспросил подробности мифического боя, искренне посетовал, что его там не было.

Выпили по второй. Завадский-старший сам вспомнил пару «веселеньких», как он выразился, эпизодов. Илья подкинул несколько своих, еще школьных случаев. В животе у него ровно и мощно разгорелась коньячная форсунка, и умиротворяющее тепло разливалось теперь по всему телу, вытесняя боль и отгоняя тревогу.

Разговор от воспоминаний о драках и мордобоях плавно перетек к войне и межгосударственным конфликтам. Правда, Илья после армии на военные темы предпочитал вообще не говорить, поэтому на все попытки Бориса Сергеевича втянуть его в увлекательное ругание военной экспансии США ответил своим любимым анекдотом: «Чем различаются две страны – США и Афганистан? Одно – дикое, варварское, террористическое государство, управляемое шайкой агрессивных малообразованных людей и населенное кровожадными инфантилами с полным отсутствием морали, готовое убивать людей в любой точке земного шара лишь за то, что их мнение незначительно отличается от принятого у них… А другое – небольшая горная страна в Центральной Азии».

Посмеялись, выпили. В итоге, когда уровень коньяка в графине опустился «ниже пояса», «в центре внимания высоких выпивающих сторон» (опять же выражение Бориса Сергеевича) остались лишь история и политика, из внутренней быстро ставшая внешней. Что и говорить, Гондурас по-прежнему беспокоил россиян ничуть не меньше, чем новые законы, принятые Думой, и Илья с Борисом Сергеевичем не были тут исключением.

Завадский-старший, имевший свою собственную точку зрения на все происходящие в стране и мире события, вещал не хуже мастистого политолога.

– Илья, тебе никогда не бросались в глаза некоторые странности развития европейской, ну и нашей, русской цивилизации?

– Какие, Борис Сергеевич?

– Понимаешь, существуют некие исторические законы, главный из которых, говоря простым языком, звучит так: «Всему свое время». И в древнем мире, и в античные времена, и в темные века раннего средневековья все так и шло… поступательно, не спеша, шаг за шагом. И вдруг, словно кто-то, очень могущественный, очень умный и очень хитрый, вмешался, перемешал карты, а потом раздал их не просто по новой, а по-своему.

– Вы что имеете в виду?

– Несколько моментов, но моментов очень важных. Во-первых, порох и изменение всей военной доктрины европейцев. Ты знаешь, что пороховые смеси были известны в Европе еще во времена Юлия Цезаря? Однако никто не принялся лить пушки и фузеи или, на худой конец, делать пороховые ракеты…

– Но порох же китайцы изобрели…