Пастырское богословие, т.1

Таким образом, учение о «всесвященстве» имеет место в Православной Церкви. И мы этого не отрицаем. И на первый взгляд кажется, что в этом мы близки к протестантскому учению, но это только на первый взгляд. Православная точка зрения по этому вопросу ярко выражена в «Православном исповедании». Здесь мы читаем, что священство есть двоякое: одно духовное, а другое таинственное. Священство духовное имеют все православные христиане, как учит св. Апостол Петр (1 Петр. 2, 9) и св. Иоанн Богослов (Ап. 5,9,10). Такому священству сообразны бывают и жертвоприношения, именно: молитвы, благодарения, умерщвление плоти, предание себя на мученичество за Христа и проч.[24]. Однако, духовное «всесвященство» нельзя признать единственно достаточным для жизни Церкви Христовой. Непременно Церкви нужно священство «таинственное», которое могло бы не только приносить молитвы, но и совершать таинства для освящения людей. Поэтому святой Апостол Павел и говорит, что в Церкви Бог, как в теле, «расположил члены каждый в составе тела… Иных поставил Апостолами, иных пророками, иных учителями» (1 Кор. 12, 28).

Таким образом, мы находим, что существование в Церкви особых священнослужителей имеет свою твердую основу, как в Священном Писании, учении святых отцов, так и в потребностях жизни самой Церкви, как определенного общества верующих людей в Господа нашего Иисуса Христа.

Наконец, пастырство получает свое совершенное осмысливание и освящение в величайшей и страшной для нас Первосвященнической молитве Сына Божия (Ин. 17). Исполненный божественной любви Сын молит о тех, кого Он получил от Отца — Апостолов Своих (Стих 6–11) и обо всех тех, которые уверуют во Имя Его. Дабы Отец соблюл их, освятил истиною Своею, чтобы они были с Сыном там, где Он пребывает вечно. Здесь мы имеем венец пастырства, полноту благодати Апостольской в тех, кто идет путем Христовым всегда и в наше время. Для пастырства важны в этой Молитве элементы вероукрепляющего, морального, охранительного характера. Важен завет Отца и Сына об освящении и прославлении учеников — пастырей. Вся Молитва в целом ее значении является предметом изучения Догматического богословия. Нам важно подчеркнуть лишь следующее: в избрании, призвании, в сообщении Духа Святаго всему Пастырскому институту Господь преподал Свою Божественную благодать. И эта благодать Сына Божия почивает доныне и впредь будет почивать на всех преемниках Апостольских: епископах, пресвитерах, пастырях Православной Церкви. Ни сила ее, ни власть, ни плодоносность нимало не изменились.

Первосвященническая Молитва Господа нашего Иисуса Христа с несомненной ясностью утверждает Божественное, а не человеческое происхождение пастырской власти. И если секты протестантов всех толков осмеливаются отрицать Таинство священства, то они во имя разумной последовательности должны отвергать и поставление Христом Апостолов, и исключительное сообщение им и их преемникам Святаго Духа, и всю Первосвященническую молитву нашего Господа. Толчек к такому отвержению особого богоустановленного Института Священства был дан горячим и опутанным церковным сознанием Лютера. Отметим, что историческая обстановка конца средних веков этому весьма содействовала. Лютер оспаривал за римским духовенством власть «вязать и решить» грехи, а за папой Львом Х — право отлучать его от Церкви, с которой он связан навсегда «Самой Истиной». «Мы все священники, — говорит он в «Манифесте к благорожденным христианам Германской нации» (1520 г.), — только настало время проповеди Евангелия, и мы все и священники, и все проповедники».

Сложность обстановки того времени и запутанность ее очевидна. Она тщательно изучается современными протестантами и всем христианским миром.

Итак, пастырство, существующее в Церкви не по человеческому, а по Божественному праву, должно быть признано необходимым в силу данных: истории, психологии, мистики, догматики и экзегетики.

2. Направленность и действенность науки Пастырского богословия

Богословская наука есть одно из проявлений деятельности человека в спасении, есть средство искания и утверждения веры. Богословие как разумное усвоение духовных истин есть, таким образом, орудие богопознания, в котором сочетаются естественный фактор богопознания — человеческий разум — и сверхъестественный — Божественное Откровение. Богословие, следовательно, есть средство спасительного возвышения человеческого разума.