Пасынки безмолвия

– Мы просим прощения, – прервал всех тот, что стоял в центре и носил цепь. – Выражаем надежду, что вы сможете извинить нас за столь отстраненное отношение. Но, с учетом всех факторов, вынуждены вмешаться в ситуацию. В конце нашего взаимодействия мы проявим милосердие и ответим на любой вопрос от каждого…

– Да кто же вы такие, в конце концов?

– Мы уже ответили, патриций, а потому вопрос не будет засчитан. Мы – люди.

– Это невозможно, это невозможно…

– Я не верю! В это невозможно поверить…

– Еще чуть-чуть, и я смогу нажать на кнопку… Ленка, кто нарисовал на ней эту дурацкую рожу? Баклажанчик? Ох, наставник, прости меня за все…

– Они действительно люди… те, что придут следом за нами… Как это удивительно – лицезреть их на пороге смерти… если бы только видела Аврора…

Сорока снова застонал: он машинально попытался закрыть уши руками, но одно желание совершить движение вызвало боль во всем теле. Парень скосил глаза на каждого из окружающих. Напуганные. Недоумевающие. Ускользающие в забытье или за грань жизни. Охотники и жертвы, победители и проигравшие. Сейчас все они казались Павлу столь похожими друг на друга в своей нелепой беспомощности, что он бы обязательно рассмеялся. Если бы мог.

– Мы понимаем, что поверить сложно, – рассудительно произнес главный великан, когда поток гневных мыслеобразов стих. – Поэтому… в качестве еще одного жеста доброй воли, компенсирующего насилие над вашим сознанием, мы можем рассказать. Кое-что, но это успокоит вас. Тем, кто выживет, в будущем наша история станет казаться сном. Или феей, как это называют живущие под Куполами…

Павел прислушался к себе. К пустоте. К обреченности.

Может, самое время появиться отцу с его хлесткими оценками и постоянной критикой отпрыска? Но тот, если когда-либо вообще существовал в голове парнишки, на помощь не спешил. И тогда Сорока почти поверил, что мертв. Что на самом деле ничего этого не происходит. Что Клео – может быть, она вовсе и не Клео, а имя додумал его затухающий мозг – успела выстрелить чуть раньше, чем он вскинул пистолет, защищая раненую девушку-егеря…

Смуглое существо, называющее себя человеком, тем временем продолжало говорить/транслировать/показывать:

– Увы, несчастные, но вы все ошибаетесь. На планете уже давно не 2261 год. И даже не 2361. Человечество окончательно эволюционировало, уйдя по небесной лестнице так высоко, что вы неспособны и представить. Эволюционировало так, как вы видите это перед собой.

Он торжественно протянул в сторону длинную четырехпалую руку, предлагая еще раз взглянуть на себя и своих спутников. Те важно кивнули, словно оказывая людям и парниковым небывалую честь.

– Стартовой ступенью были подобные вам, Яна и Павел, – продолжило существо с изящной цепью на дряблой шее. – Импульсом. Толчком вперед, обусловленным разработкой первых способов дистанционного общения. Затем последовали такие, как вы, Артемидий и Леонидас. Миновав этап поствоенного возрождения, человечество стало развиваться столь стремительно, что это недоступно вашему пониманию. Каждое последующее поколение становилось все сильнее. И так – век за веком. Пока, наконец, человек не стал совершенен.

Он замолчал, позволяя еще внимательнее разглядеть свою «безукоризненность».

– Мы способны написать книгу одним повелением мысли. Мы способны прочитать книгу, только взяв ее в руки. В этот же момент мы поймем, что испытывал автор при ее создании. Мы способны загружать в сознание спрессованные массивы информации, только прикоснувшись к их источнику. Мы учимся управлять временем. Мы создаем технику, уже два века покоряющую неземное пространство. Совсем скоро наши ментальные способности станут действительно безграничными…

– Ну ты и здоров заливать, говнюк… – Яна, словно осознавшая, что происходящее не является предсмертной галлюцинацией, умудрилась фыркнуть, не разжимая губ. – Хрена лысого тебе, гидроцефальный педик! Настоящие люди здесь – это я и вон тот бородатый заморыш, которого я вытащила из метро…

Удивительно, но Сорока в очередной раз почувствовал, как смуглый великан улыбается. Одним сознанием, но так, чтобы эмоция была понятна и доступна всем.

– Вот об этом мы и рассуждаем, существо, именующее себя Яной Грёмушкиной. – Он развел длинными четырехпалыми руками. – Ваши главные недостатки неистребимы, даже если поместить вас в условия сурового выживания и конкурентной борьбы видов. Злость и ненависть, самоуверенность и самопочитание, тщеславие и гордыня, алчность, зависть, жестокость…

Он повернулся, глядя на лежащую у его ног девушку, словно только сейчас заметил не только ее разум, но и издырявленное тело.

– Да, Яна, в каком-то смысле вы тоже люди… Но лишь искусственные палеоантропы, выражаясь терминологией вашей актуальной науки… Предшественники, отмершие ступени… Несколько миллионов подопытных животных, участвующих в самом грандиозном эксперименте в истории человечества. Актеры гигантской модуляции происходившего на нашей планете века назад…

– Этого не может быть!

– Оно всесильно и блистательно, разве этого никто не замечает?