Пасынки Бога

Есть истины, которые, как гражданские и политические права, не передаются раньше известного срока. Так что ко времени, когда я обратил внимание на эти исследования, люди с имплантированными электродами уже вовсю управляли протезами любой степени сложности. Таким образом, давняя мечта человечества о телекинезе — прямом преобразовании мыслительной энергии в механическую — стала явью. Правда, ненадолго. Вскоре к власти в большинстве стран мира пришли клерикалы, которые разработали и ратифицировали пресловутую Конвенцию «Трех No», каковая, как тебе ведомо, поставила на всех исследованиях в области нанобиотехнологий жирный черный крест. Углядели, понимаешь, в этом вмешательство в замысел Творца, попытку усовершенствовать Творение. Ну разве не идиоты? А всё их треклятая религия, вера… тьфу! Что такое эта самая вера, как не добровольное слабоумие? Ты не согласен? Кстати, Георгий, а тебе самому не кажется по меньшей мере странным, что нынешние больные и параличные лишены того, что было вполне доступно людям еще сто с лишним лет назад? М-да… вот к чему привело поповское мракобесие. Впрочем, логику вселенцев хотя бы постичь можно, они испокон веков нищету духа за достоинство почитают. Вера и рассчитана на убогих и нищих духом, то бишь умом не отягощенных. Ибо их есть Царствие Небесное, как ваш Христос говаривал. Потому-то знание и вера — две вещи несовместные. Невежество — вот основа всякого монотеизма. Да еще чувство вины — вины перед старым хреном, который якобы вся и все создал. Но ты-то, Георгий аль-Рашид, умный вроде мужик, как тебя угораздило попасть в их затхлую компанию? Молчишь? Ладно, об этом после переговорим…

Так вот, на чем я остановился?.. Да! К ста пяти годам мое тело начало дряхлеть особенно стремительно, один за другим принялись выходить из строя жизненно важные органы, отказываясь функционировать, как им положено; мне сделали пересадку сердца, заменили донорскими почки и печень, и, кажется, что-то еще, но все равно, несмотря на все усилия докторов, я быстро превращался в прикованную к больничной койке развалину… А финансируемые мною ученые все еще не нашли способа вернуть мне утраченную молодость или хотя бы поддерживать физическое состояние в неизменном виде; пока им удавалось только тормозить процессы старения отдельных органов, но не всего организма в целом; они даже научились запускать механизмы омоложения — но, опять же, лишь для отдельно взятой части тела. Увы! Самого важного, того, ради чего, собственно, я организовал все эти исследования — найти заложенную в нас природой программу старения, понять ее, а затем сломать, — это никак не получалось. Замечу в скобках, что не удалось добиться этого и по настоящее время, но сегодня мы как никогда близки к отгадке… Короче, я уже совсем было решился отдать приказ о помещении моего тела в криостат, как вдруг меня осенило! Если пока нельзя уберечь от смерти все мое тело, подумал я, почему бы тогда не попытаться сохранить для жизни только один его орган, самый главный, — мозг?

К достижению этой цели на первый взгляд вели два пути. Первый — считать с коры больших полушарий всю информацию: все, что накоплено в течение жизни, считать и занести в компьютер. Скажу сразу — первый путь пришлось быстро отбросить как неисполнимый. Ибо информацию на внешний носитель записать можно, но как оцифровать эмоции, чувства, переживания — то, что вы, люди, именуете обычно душой? И тогда, и сегодня — это совершенная утопия, сюжет для фантастов. Таким образом, на самом деле имелся лишь один способ: сохранить сам мой мозг, изъяв его из умирающего тела. И не просто сохранить, а при помощи вживленных электродов дать ему возможность видеть и действовать.

Как следует обдумав эту идею и приняв окончательное решение, я отдал приказ немедленно подготовить все необходимое для воплощения ее в жизнь.

Началась спешная работа. Я бросил на исполнение своего замысла все подвластные мне научные и финансовые ресурсы. Естественно, исследования и разработки велись в строжайшей тайне. Запреты в этой области тогда уже начали действовать. Хотя и не носили еще сегодняшнего глобального характера. Но нет худа без добра — это же обстоятельство позволило собрать под крышей моего университета лучшие умы человечества.

Сначала мы создали агрегат, в котором человеческий мозг мог существовать отдельно от тела. Затем встал вопрос, как сделать старческий мозг вновь молодым и работоспособным и — главное — постоянно поддерживать или же возвращать в это состояние, сохраняя при этом его индивидуальность. Ведь моему мозгу было ровно столько лет, сколько и мне. А чтоб ты знал, мозговая деятельность начинает, как правило, ослабевать годам к сорока.