Пасынки богов

– Василий! – представился мой новый друг. И добавил не без гордости: – По-другому – Камаш. Это у меня прозвище такое. Потому как фамилия – Камашов.

– Максим, – ответил я. – Но прозвища у меня нет.

– Чалдон он! – со смехом проговорил рыжий мальчик. – Вот какое у него прозвище.

– Всё слышали? – сказал Василий, поворачиваясь к товарищам. – Макс – мой друг, и кто тронет его хоть пальцем, будет иметь дело со мной. Бошку снесу, если что! Всем передайте!

– А что случилось-то, Вась? – спросил Рыжван. – Куда бегал?

Из последующего разговора выяснилось, что его зовут Гриша Калитин, а третьего мальчика – Антошка Файзулин, по кличке Файзула. Долгие годы ещё в моём восприятии они так и были с уменьшительными именами. Только Камаш всегда оставался для меня Василием.

Антошка был смирного характера. Я скоро понял, что друзья нередко использовали его для побегушек и других мелких услуг. Зато с ними ему обеспечивалась защита от других мальчишеских компаний.

По рассказу Василия выходило, что, перед тем как ему пойти на рыбалку, отец, оставаясь в постели, попросил его поставить на одну газовую конфорку кастрюлю с водой для варки каши, а на другую – чайник для кипятка.

– Мать вечером наказала поставить, – шёпотом пояснил он. – Пришла с работы и наказала. Слышишь, Вась? Завтрак, сказала, будет готовить. Да устала она очень. Пусть поспит, я сам сварю – в первый раз, что ли!

Отец потянулся и зевнул, поддаваясь сладкой истоме.

– Подремлю минуту и тоже буду подыматься, – пробормотал он полусонно.

Однако не встал отец, а снова забылся глубоким сном. Заводской кузнец, наворочался он у ковочного молота, не отошёл ещё после вчерашней смены.

Тем временем вода в чайнике закипела, выплеснулась наружу и залила конфорку – огонь потух. Газ быстро начал заполнять кухонное помещение, а из него выходить в другие комнаты, включая спальню, где почивали родители.

Конфорка же, на которой стояла кастрюля, продолжала гореть. В воздухе всё сильнее чувствовался специфический резкий запах. До ЧП оставалось не так уж много, не исключено, что считанные минуты.

Василий, не останавливаясь, с криком влетел на кухню, закрыл газ, поступавший в обе конфорки – горящую и потухшую, и начал распахивать окна. Отец с матерью, полусонные, не сразу и поняли, в чём дело.

– Как ты узнал, что у нас на кухне такое с газовой плитой? – спросил Василий, пройдясь по мне благодарным взглядом.

– Сам не пойму, – ответил я, пожимая плечами. – Просто сорвалось с языка, и всё. После уж, когда ты побежал, мысли меня начали одолевать муторные: неладное, мол, что-то у них, то есть у вас, в доме происходит.

– А, всё равно ничего бы не было! – сказал Гриша.

– Ага, ничего! – возразил Василий. – Как полыхнуло бы, вот тебе и пожар!

– Ладно, всё обошлось, и то хорошо, – вставил своё слово Антошка.

На этом разговор о кухонном происшествии закончился, Василий забросил свою удочку, и рыбалка возобновилась.

По окончании ловли мы все вместе пошли от реки к городу. У первых домов распрощались, и каждый направился в свою сторону. Прежде чем расстаться, я на вечер пригласил новых друзей в гости. Гриша и Антошка отказались, сославшись на дела, а Василий сказал, что, может быть, и придёт.

Не знаю, что меня повело, только я сделал крюк, свернув в один переулок, в другой… Когда в отдалении уже показалась крыша «Таверны Кэт», возле одного из домов раздались налитые злостью неразборчивые крики и на середину проезда выбежал какой-то парень; ростом он был с Василия Камашова и примерно тех же лет, только в плечах поуже. Лицо его было красное, словно распаренное, а на левой щеке отчётливо виднелись бледные следы, явно оставшиеся от оплеухи. Кто-то, похоже, только что знатно отоварил его.

Из распахнутой калитки выскочил мужчина лет сорока.

– Придёшь домой, ещё получишь! – с ожесточением крикнул он вдогонку парню, грозя кулаком.

Мне подумалось, что это отец с сыном – очень уж они были похожи. И возрастной разницей соответствовали. В одном из окон дома показалось округлое девчоночье лицо. Расширив глаза, девочка возбуждённо смотрела на зрелище, происходившее на улице и скорее всего являвшееся продолжением событий, случившихся в самом доме.

– Приду, как же, ждите!

– Жрать захочешь, собака, придёшь, куда ты денешься!

– Сам ты пёс паршивый! – крикнул в ответ парень. И в свою очередь погрозил кулаком: – У-у, суки! Я как вырасту, всех вас удавлю! Вот увидите! Вы у меня попляшете!

Мужчина покачал головой и захлопнул за собой калитку; раздавшийся деревянный стук приглушил его слова.

Парень же, заметив мой взгляд, вспыхнул новой злобой.

– Чего уставился?! – негодующе воскликнул он, ступая ко мне. – В рожу захотел?

Посчитав за лучшее не отвечать, я отвернулся и прибавил шагу, чтобы поскорей уйти.

Под вечер Камаш пожаловал в нашу таверну, и я познакомил его с тётей Розой.

– О, какой у тебя хороший товарищ появился! – сказала тётушка, оценивающе глядя на Василия и сравнивая мою худобу с его ладной спортивной фигурой. – Ты ведь защитишь Максимку в случае чего? – спросила она, трогая меня за плечо и не отрывая взгляда от гостя.