Пасынки богов

С четверть часа ходил я по этому островку былой устроенности, меряя его шагами вдоль и поперёк.

Наконец, осмотрев руины, присел на один из обломков стены и в очередной раз огляделся. На всей пространственной композиции лежала лишь печать забвения и проступали многолетние следы воздействия природных явлений. Здесь и там, во многих местах, одни старые, замытые дождевой и талой водой осыпи каменной кладки. Но в трёх-четырёх метрах от меня обрушение стены было совсем недавнее, отличавшееся от остальных фрагментов развалин более свежим контрастным оттенком. А из середины обвала выступало нечто правильной геометрической формы…

Приблизившись, я смахнул с этого «нечто» кирпичный щебень, и взору моему представился угол ящичка, покрытого вековой пылью и неровным сморщенным слоем паутины, похожим на серую ткань.

От возникшего нервного напряжения знакомо уже, как и в случае с речным перстнем, обожгло в груди. Быстрый взгляд по сторонам. Нигде ни единой души, кроме стайки грачей в кронах деревьев на противоположном конце урочища.

На высвобождение находки из груды обломков ушло не больше двух минут. Это оказался не простой ящичек, а старинный ларец довольно искусной работы.

После непродолжительных попыток крышка ларца поддалась, открылась, и взору моему представился целый ворох украшений: жемчужное ожерелье, золотые и серебряные браслеты, подвески, цепочки и ещё что-то красивое, переливчатое, завораживающее. Под ними всю нижнюю половину ларца занимали золотые монеты размером примерно от восемнадцати до двадцати четырёх миллиметров в диаметре, с изображением Николая Второго на одной стороне и царским гербом – на другой.

Сколько монет находилось в ларце, навскидку неопытному человеку определить было невозможно. На первый взгляд показалось, что золотых кружочков больше трёх сотен; на другой день у себя в комнате заезжего дома, закрытой на ключ, я все их несколько раз пересчитал. Монет было ровно пятьсот.

На ум пришли несметные клады из книг «Остров сокровищ» и «Граф Монте-Кристо»!

Содержание обнаруженного тайника многократно уступало количеству золота и драгоценных изделий в упомянутых литературных произведениях. Однако моя находка тоже представляла немалое богатство.

Найденные ценности, несомненно, открывали передо мной новые перспективы. Важно только здраво распорядиться ими.

Я ещё раз огляделся. По-прежнему в урочище и вокруг него ни одного человека. Вспомнились грачи. Но и они улетели.

Что делать? Взять ларец и отправиться с ним в родительский дом? Или в «Таверну Кэт»? На ум сразу пришла шквореньская братва. Да мало ли других злоумышленников в городе. Вдруг меня ограбят по дороге!

Немного подумав, я взял лишь одно жемчужное ожерелье. Завернул его в носовой платок и сунул во внутренний нагрудный кармашек куртки. Ларец же поместил на прежнее место в стенном углублении. И завалил битым кирпичом и каменистым крошевом.

Где-то мне доводилось читать или слышать, что при длительном хранении жемчуг нередко тускнеет и даже сморщивается, то есть приходит в полную негодность. На мой жемчуг, однако, время не повлияло, и он сохранил первозданный насыщенный вид, словно только что был снят с женской груди. Видимо, условия в глубине мощной каменной кладки были для него достаточно подходящими.

Наступившей ночью, в самую глухую пору, когда абсолютное большинство людей крепко спят, я вновь побывал в Злобинском урочище и забрал ещё около половины клада. А спустя сутки, опять ночной порой, ближе к утру, унёс остальное – вместе с ларцом. Дорога туда и обратно в обоих случаях была пуста, и ценный груз был доставлен без происшествий.

Клад я разделил на две части. Одну спрятал на чердаке таверны. В той самой полости под стропильной ногой, где прежде хранилась коробочка из-под «Монпансье». Вторую, большую часть, закопал в винном подвале заведения. В самом его конце, возле задней торцовой стены. Поднял гвоздодёром несколько брусчатых камней, которыми был выложен пол, выкопал ямку, и вот в неё… После чего засыпал тайник вынутым до этого грунтом и водворил на прежнее место брусчатку. Следы работы присыпал песочком и размёл его по сторонам. Им были заполнены углубления между камнями по всей площади подвального пола. Моя маскировка была совершенно неотличима.

При себе я оставил только жемчужное ожерелье, две золотые монеты и пустой ларец, который поставил внизу одёжного шкафа, прикрыв сверху разным тряпьём.

Какие чувства испытывал я при виде богатства, свалившегося на меня?

Не скрою, в первые минуты, ещё в урочище, мною овладело сильнейшее волнение, такое, что трудно было дышать. Что-то тяжкое подступило снизу к груди – вздохнуть было невозможно. Но почти тут же вспомнилась басня Крылова «Ворона и лисица» и слова из неё: «Вещуньина с похвал вскружилась голова, От радости в зобу дыханье спёрло…» Точь-в-точь как у меня.