Пасынок империи

— Садитесь, Станислав Давидович, — предложил Нагорный.

И Руткевич сел рядом со своим клиентом.

— Саша, чем Роберт вам не угодил?

— Вы это говорите таким тоном, что после этого должно следовать: «Саша, этот экзамен вам придется пересдать», — улыбнулся Александр Анатольевич.

— Да что вы, когда пересдавали, Саша? Вы же были лучшим на курсе! Что я не помню?

— Я у Станислава Давидовича учился, — объяснил Нагорный.

— Я тоже, — сказал я.

— Роберт тоже у меня учился, — заметил Руткевич. — Так, в чем дело?

— Против Роберта Наумовича выдвинуто обвинение в сговоре со следствием, — пояснил Нагорный, — я не очень в это верю, но проверить обязан. Поэтому будет допрос под БП.

— Саша, без разрешения адвокатской палаты не имеете права допрашивать.

— Это не по делу клиента, — сказал Нагорный, — это по делу следователя.

— Все равно. А следователю обвинение предъявлено?

— Предъявим обязательно. И куда более серьезное. Там явная фальсификация доказательств и незаконный арест. Как минимум!

— Уф! — выдохнул Руткевич.

— Роберт Наумович не возражал против БП, — заметил Нагорный.

— Да, Роберт? — спросил Станислав Давидович. — Возмущаться будем?

— Нет, — сказал его клиент, — за мной ничего нет, а я не хочу, чтобы волна пошла.

— Двенадцатый час, — заметил Руткевич.

— Лучше сегодня отделаться, — вздохнул Роберт Наумович. — У меня завтра суд.

— Согласие подпишите на допрос? — спросил Александр Анатольевич.

— Да.

И последовал безмолвный обмен файлами.

— Ну, все, — сказал Нагорный. — Давайте-ка под БП.

Роберт Наумович расстегнул манжету и завернул рукав на левой руке. Он был совершенно спокоен.

— Не в первый раз, — заметил Нагорный.

— С адвокатами это бывает, — пожал плечами Роберт Наумович.

— Салаватов не заставлял?

— Нет. При Страдине в последний раз было.

Нагорный промолчал.

— У вас кофеин есть? — спросил адвокат. — А то у меня от этой штуки давление здорово падает.

— Не упадет. Это новейшая система. И я поставлю безопасный режим.

— Смотрите, — сказал адвокат.

Он встал с места и подошел к БП, опустился в кресло под ним.

Дима отправился мыть руки.

Роберт Наумович оказался чист, как стеклышко. Нагорный вздохнул и, видимо, выключил БП, потому что адвокат Привозина начал приходить в себя.

— Как ваше давление? — спросил Александр Анатольевич.

— Вроде нормально, — сказал Роберт Наумович, садясь в кресле.

— Я приношу вам свои извинения, — сказал Нагорный.

— Александр Анатольевич, а вы это запишите на какой-нибудь электронный носитель и просто воспроизводите в случае необходимости.

— Не пойдет, — сказал Нагорный, — превратится в пустую формальность, а сейчас я каждый раз делаю над собой усилие.

— Роберт, Саша сделал то, что должен был сделать, — вступился Руткевич, — просто обязан.

— Да я понимаю, — кивнул адвокат, — но чувствуешь себя после этого так, как будто по тебе катком проехались.

— А ты знаешь, что Саша попросил о допросе в ИКК, чтобы оправдаться в убийстве Кривина? — спросил Руткевич. — И мы завтра туда идем. Так что он действует вполне в соответствие с категорическим императивом. Каждый поступок можно возводить во всеобщий закон.

— Ну, вы мне льстите, — покачал головой Нагорный. — Пойдемте лучше кофе попьем. Все устали до смерти.

— А Салаватова не будем допрашивать? — спросил я.

— Ну, ты даешь, Артур! — хмыкнул Нагорный. — У тебя еще есть силы кого-то допрашивать? Половина третьего ночи.

— Подумаешь! — сказал я. — Мы в колледже, еще на Тессе по три ночи подряд гуляли.

— А мы работаем, — заметил Александр Анатольевич. — Салаватов не на Кратосе. Увы!

Мы вышли в соседнюю комнату, и Нагорный первым делом отпустил полицейских и предложил адвокатам сесть на диван.

— Я секретарш отправил домой естественно, — сказал Нагорный, — еще вечером. Не буду же я девчонок мучить непонятно зачем. Здесь есть автомат для завтраков, сами справимся. Дима, Артур, мы здесь вроде хозяева.

Завтрак (точнее ужин) состоял из кофе и круассанов с шоколадом, которые мы и поставили на стол перед адвокатами. И сели сами.

Кофе был очень кстати.

— При Стардине меня вечно подозревали в том, что я дал взятку следователю или судье, — заметил Роберт Наумович, попивая кофе, — теперь в том, что я вступил в сговор со следователем в ущерб клиенту.

— Если бы все было законно, никаких бы претензий не было, — сказал Нагорный. — Но в деле фальсификация доказательств. Это Закрытый Центр. Е3!

— Угу, — проворчал Роберт, — а Салаватов не на Кратосе.

— Достанем Салаватова, не беспокойтесь, — пообещал Нагорный.

— У Привозина наверняка будет отрицательное ПЗ, — сказал Роберт Наумович.

— Ну, по халатности, может быть, — согласился Александр Анатольевич. — Даже если будет положительное, суд, скорее всего, простит. И я даже возражать не буду. Но не по второму. При Страдине, столь часто нами поминаемом, меня оговорил такой же тюлень. Из страха, не из корысти. Точнее из менее злокачественной корысти, чем в данном случае: его сделали моим сообщником и пообещали освободить от наказания. А здесь вообще за деньги.

— Не только, — возразил Роберт Наумович. — Все-таки главным был страх.

Нагорный пожал плечами.