Пасынок судьбы

Да, если вокруг тебя нет сказки — надо её придумать. И поведать этому миру. Ведь она — сказочная героиня, кому, как не ей!

…И она придумала, свою последнюю сказку. Пусть не может ничего изменить сейчас, но эта планета ещё не раз содрогнется от её истории, которую только предстоит рассказать.

Будущее? Теперь она спокойна за будущее. Она не боится никого — ни бога, ни чёрта, ни тем более сеньоров олигархов. Потому, что от королевы ждут реальных дел, реальных поступков, а она дала планете… Чудо.

И пусть жестокий продажный мир начинает молиться!..

Сентябрь 2428 года, Венера, Альфа

Следователь отсутствовал более четверти часа. Сидящая в наручниках перед его столом молодая женщина с безучастным лицом смотрела перед собой, полностью погруженная в свои мысли. Она не производила впечатления матерой уголовницы, хотя на допросе вела себя соответствующе — нагло, развязано, дерзко. Смеялась следователю в лицо, хамила, язвила. А сейчас, оставшись в одиночестве, отключилась, уйдя в себя.

Конечно, она знает, что все её потуги бесполезны. Законы жестоки, но это законы. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, её будущее на ближайшие пять лет определено четко и недвусмысленно. Так зачем трястись, лебезить, бояться?

Она никогда никого не боялась, не собирается этого делать и теперь. И шла бы вся гвардия, в лице следователя и громил-надзирателей, далеко-далеко!..

Именно это прочел в её лице худой высокий мужчина с длинными, ниже плеч, светлыми волосами, вот уже пятнадцать минут задумчиво наблюдавший за подследственной с большого стационарного визора кабинета следователя. Сидящий у стены референт, копающийся в файлах управления гвардии с переносной планшетки, наконец, воскликнул:

— Да подходит, сеньор граф! По всем параметрам.

— Наконец. Долго ты!.. — недовольно фыркнул длинноволосый.

— Так база данных-то чужая, — пояснил референт. — Они тут сами себе ноги переломают, где уж мне быстро нужное отыскать?

Взглянув на изображение вслед за шефом, он с неким ехидством в голосе спросил:

— Ваше превосходительство не смущает её… Немного экзотическое прошлое?

— Первый срок? — Его превосходительство хмыкнул. — Мне кажется, именно такая нам и нужна. Сильная. Решительная. Волевая. И чтобы было за что зацепить. Чтобы боялась, что мы передумаем, стелилась перед нами, но шла при этом по жизни напролом.

— Ты посмотри на ее глаза, — кивнул он на визор. — Это глаза хищницы, львицы. Пусть сейчас ей плохо и на многое наплевать, но она не сдается, не опускает руки. И того, что у неё осталось, никому ни за что не отнять.

— Львицы не занимаются незаконной проституцией в самом центре Красного квартала, сеньор граф, — покачал головой референт. — Это прерогатива забитых европеек, нищих американок или нелегалок с Востока. Тем нечего терять, максимум, что им грозит — депортация. А она — чистокровная венерианка, хоть и с Обратной Стороны.

— Ничего ты не понимаешь в людях! — подвел итог его превосходительство, после чего поднес к губам браслет. — Сеньор комиссар, проводите к задержанной.

Женщина подняла глаза. Вслед за охраной в допросную вошел высокий длинноволосый человек в строгом лощеном костюме, уверенный в себе, и невысокий человечек с «заезженным» лицом, с активированным вихрем планшетки в руках. Это ещё что за явление Христа народу?

О втором можно было сказать с уверенностью — личный секретарь. Слишком уж рабочее, сосредоточенное, выражение лица. К тому же неброская внешность, соответствующая статусу. Однако первый выделялся. Как внешностью, так манерой держаться: ни дать, ни взять — Князь Вселенной, а все вокруг, в лучшем случае, подданные. Блескучий, хорошо скроенный дорогой костюм, неброский, но и не символизирующий что-то вроде: «Смотрите, мой хозяин — аристократ в энном поколении! Он купит всех, если захочет!» Ей на подобный и за целый год не заработать, даже, если ее возьмут на полную ставку в «Рай» или «Остров Малибу». Что уж говорить о Красном квартале?

Секретарь сел за один из столов позади неё, активировал над на левым глазом козырек, завихрил голограмму и принялся просматривать выведенные на планшетку документы. Высокий же уселся перед ней на стол, закинул ногу на ногу и забарабанил пальцами по колену. Во взгляде его читалась насмешка, превосходство, издевка. А еще… Какое-то уважение что ли?

Да, уважение. Сильного к другому сильному, хотя и более слабому. Несмотря на аристократизм, он не презирал ее, как презирает простых людей большинство представителей высшего сословия. Что радовало, утешало… Но не особенно. В любом случае, добрым этот взгляд назвать было нельзя. Если она не подойдет ему для своих планов (естественно планов — а иначе для чего ему, аристократу, приходить в тюрьму к уличной проститутке, как не с предложением сотрудничества?), он легко утопит ее в дерьме. Закон ведь писан только для плебеев; таких, как этот франт, мир не пугает. Они могут сровнять с землей, а могут и вытащить из самой большой передряги, наплевав на всё тот же пресловутый закон. Интересно, что он хочет предложить?