Пасынок судьбы

Увернуться одновременно от камня и корда Авдея, Годимир не рассчитывал. Ну, не дано обычному человеку подобное мастерство, и все тут. Он попытался скрыться от бельмастого за широкоплечей фигурой мечника, но только загнал себя в угол. Ткнул в грудь заречанина торцом жерди. Авдей чуть отодвинулся и зажал деревяшку под мышкой. Попытался уколоть рыцаря в лицо.

Годимир перехватил запястье мечника и увидел, как бельмастый замахивается булыжником…

Словинец знал, что не успеет даже пригнуть голову.

Все. Отстранствовался, рыцарь.

Черная тень упала на плечи бельмастого и обернулась тоненькой женской фигуркой в обрамлении вихря разметавшихся волос. Маленькая ладонь скользнула дружиннику под нижнюю челюсть, задирая подбородок кверху. Мужик захрипел, отчаянно дергая кадыком. Камень выпал из разжавшихся пальцев.

Навья подмигнула Годимиру (а может, рыцарю просто показалось в неверном свете факелов?) и, оскалив зубы, вцепилась в жилу на горле. Бельмастый упал на колени, а потом на бок, судорожно дрыгая ногами.

Горюн, на чьих глаза только что загрызли товарища, завизжал и попытался закрыть глаза рукой, пятясь на заднице по смешанной с навозом соломе.

Наверное, у рыцаря округлились глаза, коль Авдей решил оглянуться. Грех было не воспользоваться. Годимир изо всех сил приложил островецкого мечника сапогом промеж ног, а когда заречанин согнулся, безжалостно, до хруста в суставах выкрутил руку с кордом. Клинок выпал, и Годимир, вдавил его в грязь сапогом, искренне рассчитывая сломать закаленное лезвие.

Крепыш визжал на высокой ноте. Хвала Господу, негромко, не привлекая лишнего внимания. Бельмастый рыл землю пятками. Скрюченный Авдей с высоко задранной рукой ругался и пытался вырваться. Годимир с удовольствием провел его, нажимая на локоть и заставляя тем самым подниматься на цыпочки, вокруг себя и с размаха припечатал головой о стойку ковочного станка. Мечник сложился пополам и затих.

Зеленокожая подняла голову, улыбнулась рыцарю, сдувая капельку крови с нижней губы.

— С-с-спасибо… — заикаясь, выговорил Годимир. Счастье, что вообще сумел хоть что-то сказать. Какие тут, к лешему, хорошие манеры, когда такое творится?

Навья сплюнула:

— Какая гадость… Терпеть не могу кровь.

— Но ты его…

— А лучше бы он тебя? — усмехнулась нежить.

Даже не раздумывая, Годимир ответил, что нет, не лучше. Жизнь быстро отучает от дурацкого — излишнего и вредного для здоровья — благородства.

— То-то же… Тебе спасибо, рыцарь Годимир.

— За что? — опешил молодой человек.

— Как — за что? Было скучно, теперь нет. Еще не весело, но уже не скучно. А сколько ненависти вы отдали… — Она аж причмокнула от удовольствия. — Вкусно… А этот еще и испугался, — он показала пальцем на безумно вращающего глазами Горюна. — Теперь я сыта. Надолго. Спасибо, рыцарь Годимир.

— Ну, тогда — не за что… — Словинец пожал плечами.

— Есть за что. Прощай!

Навья одним прыжком взлетела на крышу конюшни, и Годимир мог бы поклясться, что видел второй прыжок, совершенно немыслимый — на гребень стены.

Откуда-то накатила брезгливость. К мертвому бельмастому, чьего имени он так и не узнал. К трясущемуся от ужаса Горюну. К скорчившемуся Авдею. Рыцарь с трудом сдержал рвоту. Перешагнул через тело бельмастого и пошел прочь.

Замок продолжал кипеть неразберихой. Крышу конюшни потушили и теперь возвращали коней. С пожаром внутри башни, похоже, обстояло хуже. Ведра как передавали по цепочке, так и продолжали передавать.

Увидев деловито распоряжающегося стражниками пана Тишило, Годимир поспешил к нему. Полещук вскинул бровь, увидев его измаранную в навозе одежду, но не сказал ни слова. Наверное, решил, что словинец спасал коней. Разубеждать его Годимир не стал, а сразу принял живейшее участие в передаче воды, дав пинка под зад опрокинувшему ведро оруженосцу — при этом он очень надеялся, что оруженосец этот из свиты королевича Иржи. Пан Конская Голова одобрительно кивнул, и дальше они уж не расставались до рассвета.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ «И ПОЛКОРОЛЕВСТВА В ПРИДАЧУ…»

Слова падали, будто камни на головы осаждающих крепость супостатов. Или как искренние слезы в свежевырытую могилу…

В главной зале, за виселицеобразным столом собрались все гости короля Доброжира. Мрачные, невыспавшиеся, в прожженной кое-где одежде, с красным от дыма глазами.

Пан Божидар сидел, выпрямив спину, но почему-то втянув голову в плечи, и оттого напоминал Годимиру филина-переростка — если бы такие водились на самом деле, немало странствующих рыцарей почло бы за честь сразиться с опасным хищником.