ПАТОЛОГИИ

«А почему сначала мы побежим, а танки потом? - думаю я, - Танки быстро пойдут, и мы за ними не поспеем - километра полтора жилы рвать, поэтому - сначала мы. - отвечаю сам себе, - Тем более, что они верх не полезут, а за ними бежать - круг давать… На полянке же наши чудо-машины в полный дух попрут. И мы за ними. Остается только уповать, что бы танки не разбудили чичей, пока не выйдут на прямую. Если чичи, конечно, уже не проснулись. Наверняка, уже проснулись. И ещё вчера вечером пристрелялись к полянке. И мин там наставили. Бляха-муха, какой ужас… Может, разбежаться и вдариться головой о кузов? Потом скажу, что у меня было минутное помешательство…»

- В нескольких, предположительно четырёх ближних к поляне домах и амбарах располагаются боевики, - продолжает Семёныч, - Возможно, они есть и в селе, но в селе есть и мирные люди, поэтому…

- Поэтому просьба действовать аккуратно, - вставляет Чёрная метка.

- Щас, нахуй, «аккуратно», - передразнивает его шепотом Астахов, - надо было с вертушек разхерачить это село…

- Что мы, пехота? - буркает кто-то недовольно неподалёку от меня.

- А что, спецназ? - спрашивает Астахов.

- Да, спецназ.

- Хотел, чтобы солдатики село взяли, а ты там зачисткой занимался? - зло говорит Астахов.

- Разговорчики, - обрываю я парней.

- При подходе, если не начнётся бой, блокируем дворы, где предположительно находятся боевики, и дальше по обстоятельствам. Если бой начнётся раньше, окапываемся, подавляем огневые точки противника. Повторяю самое главное: поддерживать связь, командирам слушать рацию, бойцам слушать командиров - это раз. Идя за техникой, не кучкуемся - это два. Окапываться резво, чем глубже закопаемся, тем лучше.

- Может быть, лучше подкоп под село сделать? - говорит Язва тихо. - Вылезем как кроты из подпола… «А вот и мы!»

- Выходим через пять минут, - заканчивает Семёныч.

Пацаны вяло расходятся.

- Сергей! - говорит Язва, столкнувшись лицом к лицу с Монахом.

- Чего? - отзывается Монах неприязненно.

- Держи хуй бодрей, - зло отвечает Язва.

«Помолиться, что ли? - думаю. - Ни одной молитвы не знаю. Господи-господи-господи-господи…»

Подхожу к машине, прислоняюсь плечом к борту. Хочется лечь. Внутренности уже высосаны, пустое нутро ноет, где-то на дне живота как холодец подрагивает недоеденный пауком, отвалившийся откуда-то ломоть мяса.

«Моё тело, славное моё тело…» - я пытаюсь почувствовать свои руки, и сначала чувствую автомат, его холод, а потом, кажется, ещё более холодные свои пальцы; ещё я хочу почувствовать свою кожу, свои соски, и узнаю их, болезненные, сморщенные как у старика, потеревшись о тельник.

«…моё тело…» - ещё раз повторяю я.

Пытаюсь согнуть и разогнуть пальцы; окоченелые, они не поддаются.

- Егор, строй своих.

«Чей это голос? Кажется, взводный что-то сказал…»

Выискиваю взглядом Кизю… Монаха… Стёпку Черткова… Скворца… Андрюха-Конь стоит, расставив ноги, держит пулемет наперевес…

«Надо же, я ещё людей узнаю…» - удивляюсь я.

Открываю рот, хочу что-то сказать, но раздается нечленораздельный, сипло-писклявый звук. Оборачиваюсь по сторонам: не заметил, не услышал ли кто…

Говорю несколько слов шепотом: «Е-гор… из-за леса, из-за гор… Егор… едет дедушка Егор… сам на коровке… детки на лошадках… внучки на козлятах… а жена на сивом мерине…». Нет, дар речи меня ещё не покинул.

- Строимся, братцы!

До того, как мы взберёмся на холм, нас, наверное, не убьют.

Построившись - повзводно и с интервалом, топчемся нерешительно.

- С Богом, родные… - говорит Семёныч по рации.

Хватаю ртом воздух, ноги уже бегут, легко бежать, кажется, толкнусь сейчас и взлечу… Рассыпаемся по взгорью, интервал пять-семь метров. Бегу первым. Пацаны чуть поодаль. Слышится топот и мерная тряска чего-то железного в карманах.

В голове ни одной мысли. На голове шапочка, в руках автомат. Всё на месте.

Подъем становится круче, сбавляем ход.

Ещё десять шагов, ещё пятнадцать, ещё пять… Так бы и взбираться на этот холм бесконечно.

«Сейчас выползем на верх, а там - море… И в море - Дашенька», - неожиданно проносится в голове, как спугнутая птица, одна мысль.

- Стоп! - глухо говорит Шея.

Падаем на землю: ноги расставлены широко, левая рука, присогнутая в локте, выбрасывается вперед, в правой - ствол; при паденье основной упор приходится на левую руку.

Семёныч, Шея и Столяр уползают выше, у всех троих бинокли. Замечаю, что они ползут к нескольким людям, уже пришедшим и разместившимся на холме до нас.

«Разведка, смотри-ка ты…»

Позади раздается ровное, мощное гуденье.

«Танки».

Смотрю в упор на землю.

Рация подо мной.

«Не услышу».

Ложусь на бок.

- Выдвигаемся, - слышится тут же чей-то голос в динамике.

«Как быстро» - успеваю подумать я.

- Пошли! - говорит Язва.

Гуденье всё ближе.

Взлетаем на холм, инстинктивно пригибаясь.

Селенье подставляет солнцу бока ладных домишек. Кажется, селенье повернулось к нам спиной. Много деревьев. Глаза елозят туда обратно, ищут те самые четыре дома, которые нам нужны…

«Где? Где? Где? Да вот же они!» - понимаю я.