Патология

Вынул почту из ящика, прибитого к стене рядом с дверью. Постоял, просматривая конверты. На улицу не взглянул. Вошел в дом и закрыл за собой дверь.

С какой стати он будет нервничать? Он делал это шесть лет подряд.

С тех пор они не видели ни Курта, ни девочки. Оба автомобиля Добблера стояли на подъездной аллее. В девять вечера Петра и Эрик решили, что кто-то из них должен наблюдать за черным входом, чтобы Добблер незаметно не ушел из дома пешком.

Этот «кто-то» был Эрик.

Часы Петры показывали двадцать восемь минут десятого. Эрик пробыл на другой стороне восемь минут и до сих пор не давал о себе знать. Что-то его отвлекло?

Зазвонил ее телефон.

— Снова я.

— Ты где?

— Снова в машине.

— Я высматривала тебя. Как ты умудряешься это делать?

— Делать что?

— Господин Невидимка.

— Я просто прошел.

— Разумеется, мастер Ниндзя.

Она говорила шутливым тоном, но на самом деле была уязвлена. Вопреки попыткам сосредоточиться мысли ее разбредались. Господи, как же ненавидела она все эти засады: они притупляли мозг.

— Что там тебя задержало?

— Наблюдал.

— Что-нибудь новое?

— Нет.

Бесконечность ожидания можно сравнить только с адом.

Они прервали разговор, и Петра съела еще конфетку. Смерть мозгам и разрушение зубам. Оставалось, по меньшей мере, два с половиной часа. Как убить время? Добблер, должно быть, сидит сейчас в кресле, читает журнал и разминает руки.

Что именно он читает? Последнее издание «Современного убийцы»?

Два с половиной часа. Выходит, он так хорошо все спланировал, что ему нет необходимости выходить пораньше?

Заранее выбрал жертву. Медсестру. Кого-то из тех, кто ухаживает за детьми. Возможно, с заболеваниями легких. Быть может, это итальянская девушка, если он в точности повторяет убийства Ретзака.

Она уже узнала, что в парке «Элизиум» нет ни одной больницы. Когда речь заходит о детях, первое, что приходит в голову, — это Западный педиатрический медицинский центр в Голливуде. Расположен он неподалеку от парка, и Добблеру это могло подходить.

В этот час из Тарзаны можно доехать до медицинского центра самое меньшее за полчаса, а то и больше, так что, судя по всему, Добблер поедет в последний момент.

Петра знала, когда в больнице происходит смена. Сестры, работавшие днем, должны были пойти к своим автомобилям между одиннадцатью и половиной двенадцатого. В это время их сменяли ночные сестры. В эти полчаса множество женщин входят и выходят со стоянки.

Окраинные улочки. Восточный Голливуд. Не самое безопасное место, но во все время службы в голливудском участке Петра ни разу не сталкивалась с серьезной проблемой.

Столько женщин… как же Добблер выберет из них жертву?

Он уже выбрал.

Прошло пять минут. Десять, пятнадцать, по-прежнему никакого движения в сером доме. Поездка в Голливуд кажется все более невероятной. Возможно, Петра ошиблась насчет Западного педиатрического центра. Ладно, в городе полно таких центров.

Поскольку время продолжает утекать, Добблер, возможно, наметил место, расположенное поближе к дому. Где-нибудь прямо здесь, в Долине.

До нортриджского госпиталя пятнадцать минут езды, даже меньше, с учетом слабого движения. Интересно, тамошние медсестры работают по тому же расписанию, что и персонал Западного центра?

Петра быстро позвонила Эрику и сказала, что ее линия будет несколько минут занята: ей нужно навести справки. Ночной дежурный из Нортриджа подтвердил, что дневная смена заканчивает работу в одиннадцать.

Добблеру времени более чем достаточно. Жаль, что она не знает, как в Нортридже устроена автомобильная стоянка.

Да и нет уверенности в том, что это Нортридж.

Долина — большой район. Когда Добблер пустится в дорогу, ей придется импровизировать.

В конце концов ей всегда приходилось это делать.

ГЛАВА 50

Четверг, 27 июня, 22:59. Дом Гомеса. Юнион-дистрикт

С верхнего яруса доносился храп Исайи, громкий и навязчивый, словно шум машины, подбирающей листья. Старший брат пришел поздно, усталый, в плохом настроении, так что невольно в доме все примолкли. Он сбросил рабочую одежду на пол и улегся спать.

Комнату наполнил запах смолы и перегара. Айзек решил промолчать об этом: зачем расстраивать маму?

С другой стороны каморки спал Джоэл на надувном матрасе. Грудь мерно вздымалась и опадала, на красивом лице блуждала улыбка. Удивительная натура: бурное кипение либидо и легкое отношение к жизни. Джоэл всегда будет счастлив.

Айзек поужинал вместе с Кларой в мотеле, а потому дома ел не много и быстро уснул. Первая фаза сна была беспокойной и невразумительной. Проснулся он в холодном поту от кошмара, сродни картине художника-абстракциониста, и в первый момент ничего не соображал. Храп с верхней койки подсказал ему, где он находится. Слава богу, Исайя поменял позу.

Сон совершенно улетучился, Айзек старался не думать о Кларе, но, разумеется, ни о чем другом думать не мог.

Но не о том, что она сделала. О том, что сказала.

«… напрашиваются параллели… иначе — зачем имитировать Ретзака».

Эксцентричная женщина, возможно, невротичная женщина, но отнюдь не глупа. Нельзя игнорировать то, что она сказала. Айзека бросило в пот по другой причине.