Патриарх Никон

Это письмо, написанное в необычном для Никона мягком тоне, заставило Алексея Михайловича серьезно призадуматься над пошлою травлею, которая велась с его ведома и одобрения шестой год; письмо напомнило ему те годы, когда умный мордвин из Вельдеманова был его лучшим другом. В царе шевельнулось желание покончить все эти препирательства мирным путем, и он высказал в кругу приближенных намерение помириться с честным и прямодушным стариком. От желания до исполнения у Алексея Михайловича бывал всегда большой промежуток, но нашлись люди, которые вздумали сократить его. Это были думные дворяне Афанасий Лаврентьевич Ордын-Нащокин и Артамон Сергеевич Матвеев; прямо из царских покоев они отправились к Никите Зюзину и своими разговорами подбили его на смелую попытку. Долго не думая, Зюзин написал Никону, будто царь желает, чтобы патриарх неожиданно явился в Москву, не показывая, однако, вида, что царь его звал; а чтобы по пути ему не было задержки, то у городских ворот он должен назваться архимандритом Саввино-Сторожевского монастыря в Звенигороде, где царь был недавно и ласково принимал посланного Никоном архимандрита. Утомленный старик дался в обман преданному боярину, тем более, что такие фокусы были во вкусе царя, а Зюзин к тому же горячо уверял, что прием будет как нельзя более милостивый. В то же время Никон видел сон: в Успенском соборе встали из гробов святители, и митрополит Иона собирал их подписи для призвания Никона на патриарший престол. Все это соединилось вместе, чтобы Никон согласился на предложение Зюзина; согласно подробным наставлениям последнего 19 декабря 1664 года, сопровождаемый монахами своего монастыря, Никон приехал рано утром в Кремль и неожиданно вошел в Успенский собор, где в то время служили заутреню и читали кафизмы. В соборе находился и блюститель патриаршего престола (с 6 августа 1664 года), ростовский митрополит Иона. Никон приказал остановить чтение кафизм, велел диакону прочитать эктению, взял посох митрополита Петра, приложился к мощам и стал на своем патриаршем месте.

Духовенство и народ от неожиданности оторопели и растерялись, глядя на могучую фигуру патриарха, явившегося внезапно среди них, а Никон подозвал митрополита Иону и дал ему благословение, остальные священники и диаконы подошли уже сами, думая, что все это совершается с согласия царя. За духовенством стал подходить народ и принимать благословение архипастыря; наконец Никон приказал Ионе идти к царю и доложить ему о прибытии патриарха. Алексей Михайлович был у заутрени в своей домовой церкви и, выслушав доклад смущенного митрополита, немедленно послал звать иерархов и бояр. Самовольный приезд Никона вызвал в его памяти образ непреклонного и энергичного патриарха, начавшего с ним борьбу из-за первенства в государстве, и понятно, как охотно слушал он горячие речи собравшихся к нему на совещание; все называли поступок Никона преступлением, опасаясь в душе, что царь опять выдаст их головою ненавистному чернецу из мужиков. Зюзина не было среди бояр; сидя дома, он ожидал развязки смелой козни, устроенной им в надежде на кроткий нрав царя и на пробуждение в царском сердце прежнего расположения к Никону. Совещание продолжалось недолго, и князь Одоевский, князь Долгорукий, крутицкий митрополит Павел (заступивший место Питирима), Стрешнев и Иванов отправились в собор.

– Ты самовольно покинул престол патриарший, – заговорил князь Никита Иванович, – и обещался вперед не быть патриархом; уже об этом написано ко вселенским патриархам. Зачем же ты опять приехал в Москву и вошел в соборную церковь без воли Государя, без совета освященного собора? Ступай в свой монастырь.

– Я сошел с патриаршества никем не гонимый, – отвечал Никон, – и пришел никем не званный, чтобы Государь кровь утолил и мир учинил. Я от суда вселенских патриархов не бегаю. Сюда пришел я по явлению, – и патриарх передал Одоевскому заранее приготовленное письмо Алексею Михайловичу.

Посланные вернулись во дворец с письмом, в котором было описано сновидение, и Лигаридес первый громогласно восстал против смысла и содержания прочитанного: “Ангел сатаны преобразился в святого ангела! – закричал он. – Пусть скорее удалится этот лжевидец, чтобы не произошло смуты в народе или даже кровопролития!” Доверяя красноречивому Лигаридесу, царь послал его с двумя епископами прогнать Никона, но без насилия. Духовные лица торжественно вошли в Успенский собор.

– Уезжай из соборной церкви туда, откуда приехал! – заявил категорично Лигаридес.