Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович

Архиепископ заявляет далее: «да у вас, православных христиан, слышим, что у вас безумнии человецы лают друг друга матерны, а инии безумнии человецы говорят скаредные и срамные речи, их же невозможно писанию предати; а инии, окаяннии человецы, творят блуд и прелюбодейства и садомския грехи». Архиепископ увещевает своих пасомых «от таковых богомерзких дел отселе престати, и матерны друг друга не бранити, и скаредных и срамных речей не говорити, и блуда и прелюбодейства и садомского греха не творити». Священников он убеждает, что бы они всячески унимали своих прихожан «от таковых богомерзких дел», причем замечает: «да и самим бы вам, священникам и дьяконам, житие доброе жити, в безмерное пьянство не вдаватися, и от всяких неподобных дел уклонятися, и на кабак отнюдь не ходити... и аще сами священницы удержатся от пьянства, то незазорно им будет и люди учити». Свою речь о пьянстве, замечает архиепископ, он обращает не к одному духовенству, но и ко всем пасомым, которых он затем и научает истинно христианской жизни. «Подобает, говорить архиепископ, всем православным христианом имети любовь нелицемерну, ненавидяще злое, прилепляющеся благому братолюбием друг ко другу» и т. д. Прерывая свои поучения ко всем православным, Серапион снова обращается исключительно к священникам, как главным исполнителям его архипастырских предписаний, как призванным руководить и наставлять в доброй жизни других. «Вы священницы, поучает архтепископ, разсмотряйте детей своих духовных, аще кто в них повинен, и беззаконник, и непокорлив, и нечестив, и грешник, неправеден и скверен, хульник, отца и матери досадитель, мужебийца, блудник, мужеложник, клятвопреступник, — с таковыми грешники не поведено ни пити, ни ясти; — и вы бы, священницы, в таковых гресех кто у вас обрящется, и вы бы им за такие грехи опитемьи давали и запрещали бы впредь таких богомерзких дел не творили». А так как тогдашнее духовенство и само было заражено многими пороками и недостатками, то архиепископ опять обращается к нему с поучением: «да и самим вам — священницы и диакони, быти непорочным, трезвым, целомудренным, благоговейным, честным, страннолюбивым, учительным, не пьяницам, не бийцам, не сварливым, не мшелоимцем; но кротким, смотреливым, независтливым, несребролюбцем, свои домы добре правяще, чада своя имуще в послушании со всякою чистотою; аще бо кто своего дому не умеет правити, како о церкви Божии прилежати возможет?» Всех православных христиан архиепископ убеждает чтить и слушать своих священников, любить братство, бояться Бога, чтить царя, повиноваться властям придержащим, и присоединяет к этому и еще другия общия нравственные наставления.

Обращаясь снова к священникам архиепископ запрещает им, после венчания, заходить на обеды в дома брачущихся двоеженцев и троеженцев, так как «возбранено есть святыми отцы иереем с такими обедати у них на брацех». В тоже время относительно священников архиепископ произносить такое практически важное суждение: «суть иже (священники) божественные книги добре ведуще, словом же и делом и житием целомудренным, таковых на болышии лучшии степень повелеваем возводити, благодарение же и чести подати им многи, да и прочии, окрест сущии, тверже будут верою на сохранение нашего царства, якоже и карфагенского собора правило 71 повелевает».

Но, пишет архиепископ, что бы церковная жизнь шла правильно, необходимо всем строго соблюдать церковные постановления, необходимо, что бы на самые архиерейские кафедры избирались люди достойные, способные истинно пасти стадо Христово. «Сице убо, пишет он, последующе и мы св. апостол преданию и богоносных отец, твержьщая запрещения положихом святей и апостольстей церкви, яко да грубым и худым неудобь им будет восходити первое святительства, или же чрез божественные повеления возводя таковые». И приводя затем различные свидетельства св. Писания, подтверждающие его мысль, заявляет: «видиши-ли, яко; преслушания ради божественных книг и вся злая приходят на вы. Да аще убо в ветхем законе толико казни и толико запрещениа, то кольми паче в благодати требен есть смотрение велико имети. Повелехом бо сего ради на высоту святительства добре могуща и крепкия воз-водити не телом, но душею и разумом, могущих на пажить обращати душа словесных овец — паству Христову, иже поручени быша от Бога паставити под сению церкве святые божественных таин, и затворити во ограде спасенных заповедий, яко немощно будет зверем входити и восхищати паству Христову и священное церковное смущающе исполнение».