Патриархальный город

В разных измерениях — великаном и карликом — видит себя и сам Тудор Стоенеску-Стоян в трехстворчатом зеркале — этом «обрамляющем образе» всего романа. Образы великана и карлика наглядно воплощают несовместимость притязаний Стоенеску-Стояна и его внутренних возможностей удовлетворить этим притязаниям. А притязания его велики: он мечтает стать властителем умов, выдающейся личностью, знаменитостью, но для этого у Стоенеску-Стояна нет ни таланта, ни ума, ни трудолюбия. У него есть только два диплома — юриста и филолога. Он серая посредственность, бездарность, мелкий себялюбец, без души и сердца. Контраст непомерных претензий и заурядности, апломба и трусости и порождает румынского Хлестакова. Это и есть Стоенеску-Стоян «в натуральную величину», которого он видит перед собой и в зеркале, и в жизни, но не желает замечать, предпочитая правде о самом себе ложь. Единожды солгав, выдав себя за друга писателя Стериу, Стоенеску-Стоян отказывается от реальной жизни в пользу призрачной, потому что только ложью может он прикрыть свое ничтожество и хоть как-то удовлетворить свою амбицию. Стоенеску-Стоян лжет самому себе и всем вокруг, выдавая себя за писателя, который намеренно удалился в «патриархальный город», чтобы в тиши трудиться над «эпохальной» исторической эпопеей. Он лжет чувствами, пытаясь соблазнить жену своего друга, Адину Бугуш. Беззастенчиво лжива его поза перед мальчиком Джузеппе Ринальти, задумавшем вернуться на родину своих предков, в Италию, и доверчиво попросившем у него помощи. Стоенеску-Стоян, обманывая всех, обманывает и сам себя, скрывая свое подлинное лицо опять-таки за ложью. Именно ложь приводит его в «партию», которую возглавляет префект уезда Эмил Сава.

Неоднозначное отражение человека в зеркале жизни можно назвать принципом построения образа вообще в романе «Патриархальный город», а не только образа Стоенеску-Стояна. Например, добродушный, честный, слывущий бессребреником, Санду Бугуш, оказывается, занимается скупкой земли. Об этом в романе говорится всего лишь в одной фразе, но и она точно указывает место «бессребреника» в буржуазном обществе. Честность Бугуша тоже подвергается сомнению: он отговаривает жену от публичного разоблачения Стоенеску-Стояна, когда в ее руках оказывается письмо Теофила Стериу, из которого следует, что писатель не был с ним даже знаком. Сама Адина, отказавшись от разоблачения, как бы снимает маску Медузы-Горгоны и Черной пантеры (прозвища, данные ей жителями города) и «капитулирует» перед общественным мнением провинциалов, к которым относилась свысока. Октав Диамандеску, рачительный хозяин, пекущийся о крестьянах, работающих на него, который и сам не прочь встать за плуг или помахать косой, из «прогрессивного помещика» становится бессердечным, жестоким дельцом, стоит зайти речи о покупке земли. В двух планах предстает и фигура Пику Хартулара. То он первый острослов в кафе Ринальти: его шуточки, прозвища, едкие слова «прилипают» к людям, как ярлыки, формируя так называемое общественное мнение города. То он человек совершенно раздавленный тем же самым общественным мнением, когда по городу расползаются слухи, будто бы он сочиняет анонимные письма.

Но есть в романе и образы, данные совершенно однозначно и прямолинейно. Ч. Петреску никак не стремится «очеловечить» образ уездного префекта, этого «сатрапа», который, по словам одного из действующих лиц, «сам вершит суд и расправу». Писатель даже не дает портрета Эмила Савы, как это обычно бывает в романах, но зато, воспроизводя один из его разговоров, развертывает исчерпывающую характеристику-метафору. «Он помолчал, позвякивая в кармане связкой ключей. Каждый ключ символизировал одну из его многочисленных и тяжких обязанностей. Ключ от адвокатской конторы, от кабинета в префектуре, от находящегося еще в колыбели «Румынского акционерного общества развития горной промышленности — «Воевода», от канцелярии коллегии адвокатов, от Народного банка «Кэлиман», от конторы недавно приобретенного поместья с виноградником и парком, рыбными садками и княжеским домом; от множества сейфов! Он прослушал сперва эту приятную металлическую музыку, — сладостный гимн своей жизни». Словно еще один ключ, прикрепляет Эмил Сава Тудора Стоенеску-Стояна к цепочке своих махинаций, отводя ему роль честного и бескорыстного радетеля за общественное благо, прикрывающего на деле их темные дела и сделки. Стоян настолько крепко оказывается прикрепленным к цепочке префекта, что даже женится на «кандидатуре», которую ему предлагает Эмил Сава.

Роман кончается тем, что Стоенеску-Стоян подходит к трехстворчатому зеркалу, подаренному ему женой, и видит «три своих подобия, слившиеся воедино: великан, лилипут и обычный человек. У всех троих было безобразное лицо, изъеденное таинственной болезнью: проказой, гнойниками и язвами, болезнью, которая призывала проклятия древних часословов, болезнью, которая въелась в плоть и кровь патриархального города и не отпустит его до самой смерти».