Патрик Кензи (ЛП)

Коди махнул рукой:

— Да без разницы, блин. Пусть вместе с нами смотрит порнуху в гостиной. Я сварю яйца и покормлю его с ложечки. Как агнца перед закланием, и все такое.

Леонард, как мне показалось, не вникал в смысл слов Фалька, но все равно согласно кивнул:

— Да, сэр. Прекрасная идея.

Коди упал передо мной на колени.

— Ты любишь яйца, Патрик?

Я взглянул в его лучащиеся радостью глаза:

— Ты ее изнасиловал?

Он склонил голову налево и какое-то время смотрел в пространство.

— Кого?

— Сам знаешь кого, Коди.

— А ты-то как думаешь?

— Я думаю, что ты самый подходящий подозреваемый. Иначе меня здесь не было бы.

— Она писала мне письма, — сказал он.

— Что?

Он кивнул:

— Этого ты не знал. Она писала мне письма и спрашивала, почему я не понял ее намеков. Или я не мужик?

— Брешешь.

Он хихикнул и хлопнул себя по ляжке:

— Нет, нет, в этом-то весь прикол.

— Письма, — сказал я. — С чего бы, Коди, Карен Николс стала писать тебе?

— Потому что она этого хотела. До смерти хотела. Все они одинаковые. Все похотливые суки.

Я покачал головой.

— Не веришь? Ха! Подожди, сейчас я их принесу.

Он встал и отдал пистолет Леонарду.

Леонард сказал:

— И что мне с этим?..

— Дернется — застрелишь.

— Он же связанный.

— Леонард, я тебе деньги плачу. Завали пасть и делай как сказано.

Коди вышел из кухни. Я слышал, как он поднимается по лестнице.

Леонард положил пистолет на стол и вздохнул.

— Леонард! — позвал я.

— Заткнись, сука.

— Чем дальше, тем больше эта идея ему нравится. Не надейся…

— Я сказал…

— …что он успокоится.

— …завали варежку!

— Он же как думает? Убийство! Как круто! Новое развлечение!

— Заткнись!

Леонард закрыл лицо ладонями.

— А когда он меня замочит, Леонард… Неужели ты думаешь, ему хватит мозгов не попасться?

— Не все же попадаются.

— Ну да. Но не в нашем случае. Он облажается. Возьмет домой сувенир на память. Расскажет приятелю или незнакомцу в баре. А что потом, Леонард? Ты веришь, что он не расколется, когда его прижмет окружной прокурор?

— Я тебе сказал: заткни…

— Да он запоет как соловей, Леонард. Сдаст тебя с потрохами.

Леонард поднял пистолет и направил его на меня.

— Заткнись, или я сам тебя завалю. Прямо здесь и сейчас.

— Ладно, — сказал я. — Только вот еще что, Леонард…

— Я тебе не Леонард!

Он опустил пистолет и снова закрыл глаза ладонями.

— Вот еще что. И учти, я тебе лапшу на уши не вешаю. У меня есть очень, очень серьезные друзья. В том смысле, что тебе придется молиться, чтобы первыми тебя сцапали копы.

Он поднял голову.

— Думаешь, я боюсь твоих друзей?

— Думаю, что начинаешь бояться. И это очень умный ход, Леонард. Ты когда-нибудь сидел?

Он покачал головой.

— Брешешь. Сидел. Я таких, как ты, насквозь вижу. И работал ты не один, а с братвой. Промышляли где-нибудь на Северном берегу, а?

Он сказал:

— Иди в жопу! Не старайся, не запугаешь! У меня, мать твою, черный пояс. Я седьмой…

— Ты можешь быть хоть плодом запретной любви Брюса Ли и Джеки Чана, Леонард. Но Бубба Роговски с корешами все равно тебя с говном съедят.

Услышав имя Буббы, Леонард снова схватил пистолет. На меня он его не направлял, просто схватил.

Сверху слышался торопливый шум шагов — Коди взад-вперед носился по спальне.

Леонард судорожно выдохнул.

— Бубба Роговски, — хрипло прошептал он. Прочистил горло и добавил: — Никогда о таком не слыхал.

— Ну да, Леонард, конечно.

Леонард посмотрел сначала на пистолет в своей руке, а затем на меня.

— Серьезно, я…

— Леонард, помнишь, как Дубину Мортона замочили? Наверняка помнишь. Он как раз на Северном берегу тусовался.

Леонард кивнул, и левая щека у него дернулась в нервном тике.

Я сказал:

— Слышал, кто его замочил? Я почему спрашиваю? Это было одно из самых громких дел. Говорят, череп Мортона был похож на помидор после взрыва динамита. Говорят, его по зубам опознавали. И еще говорят…

Леонард сказал:

— Ладно, ладно, черт.

В спальне наверху Коди с грохотом выдвинул ящик и закричал: «Эврика!»

Я поборол в себе паническое желание оглянуться через плечо или посмотреть на потолок. Когда я заговорил, мой голос звучал спокойно и мягко:

— Рви когти, Леонард. Бери пистолет и чеши отсюда. Не теряй ни минуты.

— Я…

— Леонард, — прошипел я. — Или копы, или Бубба Роговски, но кто-то тебя за это прижмет. Ты и сам понимаешь, что Коди тебе не защитник. Балду гонять у тебя времени больше нет. Или ты с Коди до конца, или ты валишь.

Леонард сказал:

— Слушай, я тебя убивать не хочу. Я просто…

— Тогда вали, — сказал я ласково. — Не раздумывай. Просто вали.

Леонард встал, оперся потной ладонью о плаху и несколько раз глубоко вздохнул.

Я распрямил спину и начал подниматься. Едва я встал в полный рост, как голова у меня закружилась.

— Возьми пушку, — сказал я, — и дуй отсюда.

Леонард посмотрел на меня. Лицо его напоминало маску глупости, страха и растерянности.

Я кивнул.

Он вытер губы ладонью.

Я смотрел на него.

А затем кивнул Леонард.

Я поборол искушение издать вздох облегчения размером с гору.

Он прошел мимо меня и открыл стеклянную дверь, выходящую на задний двор. Он шел не оглядываясь. Выскользнув наружу, он подобрался и что было мочи рванул через двор.