Патрик Кензи (ЛП)

Спальня напротив представляла собой диаметрально противоположную картину. Возникало подозрение, что кто-то засунул ее в стиральную машину, выбрал режим особо интенсивной стирки, а затем открыл дверцу. Кровать скрывалась под покровом из пледа, простыни, джинсов, свитера, футболки, джинсовой куртки и песочного цвета брюк капри. Ящики комода были выдвинуты, а над ними красовалось трехстворчатое зеркало. Правую и левую створки Софи украсила фотографиями, заткнув их между стеклом и рамой. На нескольких из них был парень. Зиппо, скорее всего. Если верить снимкам, на голове у него практически всегда красовалась повернутая набок бейсболка с логотипом «Соке». От уха до уха по челюсти тянулась полоска волос, еще один клочок занимал пространство между нижней губой и подбородком. Наколки на шее, серебряные колечки в бровях. На большинстве фотографий он приобнимал Софи. На всех — держал в руках или пивную бутылку, или красный пластиковый стаканчик. Софи улыбалась, но казалось, что она примеряет разные улыбки, пытаясь подобрать ту, какой от нее ожидают окружающие. Похоже, у нее были проблемы со зрением — на каждом снимке она слегка щурилась. Мелкие зубы неуверенно выглядывали из каждой улыбки. Трудно было представить ее счастливой. Выше и ниже фотографий за раму зеркала были заткнуты билеты в различные клубы. Старые, в основном на прошлую весну и раннее лето. Все заведения — исключительно «от 21 года».

Софи явно старалась выглядеть старше 21 года. Но не обратить внимания на детский жирок, покрывавший ее подбородок и щеки, было невозможно. В любом клубе, впуская ее внутрь, вышибалы явно понимали, что она несовершеннолетняя. На большинстве фотографий она была с Зиппо; на двух — со своими подружками, ни одной из которых я не узнал и ни одна из которых не была Амандой. Впрочем, снимки были обрезаны с левой стороны, ампутировав левое плечо Софи там, где оно предположительно касалось кого-то, стоявшего рядом.

Я обыскал комнату, нашел несколько пузырьков с таблетками. Названий лекарств я не распознал, но от этикеток веяло холистической дурью. Я сфотографировал их на телефон и продолжил обыск. Нашел несколько браслетов — достаточно, чтобы можно было заподозрить Софи в фетишизме или предположить, что она собирала их с какой-то целью. Я пригляделся. Большинство было свалено в кучу на верхней полке шкафа, некоторые разбросаны по всей комнате.

Я стянул с кровати одеяла, скинул на пол груды одежды и обнаружил ноутбук, мигнувший мне огоньком зарядного устройства. Я раскрыл его, и глазам моим предстала заставка — фотография Софи и Зиппо, демонстрирующих двухпальцевый «гангстерский» жест, что автоматически означало — к гангстерам они не имеют ровно никакого отношения. Я щелкнул на иконку в левом верхнем углу экрана и добрался до главной панели управления компьютера. Пароля у меня так и не спросили. Нашел информацию об IP-сервере, которую у меня спрашивала Энджи, вбил ее в телефон и отправил ей эсэмэской.

Я вернулся на рабочий стол компьютера, затем щелкнул на иконку почтового клиента.

Софи явно не любила удалять письма. В почтовом ящике у нее хранилось 2871 сообщение — переписка примерно за год. В «Отправленных» было 1673 письма, тоже где-то за год. Я позвонил Энджи и рассказал о своих находках.

— С данными об IP сможешь взломать ее почту?

— Запросто, — сказала она. — Сколько ты там уже?

— Не знаю, минут двадцать примерно.

— Немало, если учесть, что ты торчишь в доме людей, не имеющих предсказуемого рабочего графика.

— Ну ты прям как моя мама.

Она положила трубку.

Я вернул все на свои места и спустился на первый этаж. В столовой, на стоявшем в центре комнаты столе, я нашел картонную коробку, доверху набитую письмами. Ничего выдающегося — в основном счета, в основном за электричество и воду, плюс несколько счетов по кредиткам и выписки с банковских счетов. Но затем я посмотрел на имена адресатов. Ни один из них не жил по этому адресу. Дэрил Бускет проживал в Вествуде, Жоржетт Бинг — во Франклине, Майка Грикспур в Шероне, а Верджил Кридлин — в Дедэме. Я пролистал всю пачку писем и насчитал еще девять имен, и все они принадлежали обитателям соседних городов — Уолпола, Норвуда, Мэнсфилда, Плейнвилла. Сквозь дверной проем я взглянул в гостиную, на стоявшую там батарею компьютеров. Практически пустой дом, немногочисленная мебель, явно купленная по дешевке и мелким оптом, — вполне понятно, что превращать это место в жилище никто и не собирался. Девять компьютеров. Краденая почта. Будь у меня время, я бы точно нашел здесь свидетельства о рождении младенцев, которые вскоре после выдачи документа скончались. Спорить готов, на все свои деньги, до последнего цента.

Я снова взглянул на письма. Но почему они так глупо себя ведут? Как можно защищать компьютеры паролями, но при этом забыть включить сигнализацию? Зачем выбирать идеальное место для занятий подобным дерьмом — дом в тупике, кругом пустырь и народу ни души, — но при этом оставить пачки ворованных писем в коробке на виду?