Патриот

Наше расследование навсегда уничтожило политическую карьеру бывшего президента Медведева. Но это было не главное наше достижение: расследование про Медведева стало поворотным моментом вообще для всего оппозиционного движения в России. Когда через десять дней после его публикации я записал обращение с призывом выходить на улицы и требовать ответов, многие отнеслись к этому скептически. Считалось, что массовые митинги по всей России невозможны — они бывают только в Москве и Санкт-Петербурге. Но 26 марта акции протеста прошли более чем в ста городах. Это доказывало, что антикоррупционная повестка — главный объединяющий фактор, способный консолидировать в России людей даже с очень разными политическими взглядами. Часть этих митингов была организована нашими штабами, часть — просто волонтёрами на местах. Восемьдесят процентов участников — молодёжь, которая раньше не то что на митингах не бывала, а вообще политикой не интересовалась.

Я очень горжусь этим достижением: мы увлекли политикой целое новое поколение — инициативных, смелых, способных к самоорганизации молодых людей, которые искренне недовольны тем, что происходит в стране, и готовы за свои взгляды выходить на улицы.

Президентская кампания превзошла всё, что мы делали раньше. Сотни людей работали над ней каждый день, а сотни тысяч — поддерживали, помогали, переводили деньги, распространяли расследования и выходили на митинги.

24 декабря 2017 года состоялось моё официальное выдвижение в кандидаты на пост президента. По закону, если ты самовыдвиженец, тебя должна выдвинуть группа избирателей численностью не менее пятисот человек. Путина в Москве выдвигала группа, состоявшая из чиновников, спортсменов и актёров. Моё же выдвижение мы решили провести сразу в двадцати крупнейших городах. Мы прекрасно понимали, что одну встречу нам запросто сорвут, поэтому подстраховались. На выдвижение в каждом городе могли прийти все желающие, но в Москве мы лично приглашали волонтёров, которые уже участвовали в нашей кампании: если бы мы пригласили всех, то просто не успели бы провести процедуру выдвижения за один день.

До последнего было непонятно, где пройдёт выдвижение в Москве — с помещениями, как обычно, были сложности. Сначала владельцы радостно соглашались и говорили, что они меня очень поддерживают, а на следующий день перезванивали: «Ой, извините, что-то у нас не получится». В конце концов мы решили проблему радикально: раз все отказывают нам в помещении, мы возведём его сами. Мы арендовали огромный шатёр, установили его на пляже в парке «Серебряный Бор» и в последний момент разослали волонтёрам приглашения.

Утром, к тому моменту, как я приехал в Серебряный Бор, первые встречи уже прошли на Дальнем Востоке. Забегая вперёд, скажу: нам удалось провести их все — ни одна не сорвалась, несмотря на полицию, которая считала их несогласованными митингами. По всей стране в них приняло участие больше пятнадцати тысяч человек.

Год кампании — поездок, встреч, агитации, — и вот перед тобой полный зал людей, семьсот человек. Юрист ФБК Иван Жданов произносит: «На голосование выносится вопрос о выдвижении Алексея Навального кандидатом на пост президента России. Кто за?» — и все одновременно поднимают руки. Дух захватывает, и тебя переполняет благодарность и чувство ответственности — перед теми, кто работал с тобой всё это время, кто голосует сейчас за тебя в этом зале, кто поддерживает тебя по всей стране. Я гордился тем, что я кандидат всех этих смелых и честных людей.

Стоя на сцене с женой, детьми и моими соратниками, я произнёс речь, в которой сказал, что мы идём на выборы побеждать, потому что мы — самая многочисленная оппозиционная сила в стране. Но если так случится, что нам откажут в регистрации, то я призову к бойкоту выборов.

В тот же день в девять вечера мы подали документы о моём выдвижении, а на следующий нас пригласили на встречу: это означало, что ЦИК уже вынес решение. Глава Центральной избирательной комиссии Элла Памфилова восседала в президиуме в окружении своих подчинённых. Она надменно сказала, что мне отказано в допуске к выборам на основании приговора по делу «Кировлеса». К этому моменту дело было уже во второй раз передано в ЕСПЧ, а значит, вот-вот должно было последовать решение об очередном его пересмотре. «Я двенадцать лет в советское время на производстве отпахала, а вы зарабатываете тем, что собираете деньги незаконным образом и оболваниваете молодёжь», — заявила мне Памфилова. Эти слова, которые тогда не могли вызывать ничего, кроме недоумения (какое это отношение имеет к процедуре моего выдвижения?), предвосхитили сразу два моих уголовных дела — о «вовлечении несовершеннолетних в противоправные действия» (так власти назвали участие молодых людей в митингах) и о «сборе средств на финансирование экстремизма» (экстремизмом они назвали мою президентскую кампанию). По второму обвинению мне прямо сейчас, когда я уже сижу в тюрьме, грозит тридцать лет.