Патриот

Последнее, что я хочу сказать. Мне приходит сейчас куча писем. И каждое второе письмо заканчивается фразой «Россия будет свободной». Это классный лозунг, я его тоже постоянно говорю, повторяю, пишу в ответ, скандирую на митингах, но я постоянно думаю: чего-то мне не хватает. То есть я хочу, конечно, чтобы Россия была свободной, это необходимо, но недостаточно. Это не может являться целью само по себе.

Я хочу, чтобы Россия была богатой, что соответствует её национальным богатствам. Я хочу, чтобы эти национальные богатства справедливее распределялись, чтобы все получали свою долю нефтяного и газового пирога. Я хочу, чтобы мы были не только свободными, но и, знаете ли, с нормальным здравоохранением. Чтобы мужчины доживали до пенсионного возраста, потому что сейчас у половины мужчин в России этого не получается сделать, да и у женщин — ненамного лучше. Я хочу, чтобы образование было нормальное и люди могли нормально учиться. Я, конечно, хотел бы, чтобы за одну и ту же работу в России получали такую же зарплату, как в средней европейской стране, потому что сейчас — гораздо меньше. Любой: полицейский, программист, журналист, кто угодно — все получают гораздо меньше.

Я хотел бы, чтобы много других вещей случилось в нашей стране. Нужно бороться не столько с тем, что Россия несвободная, а с тем, что в целом она по всем направлениям несчастная. У нас всё есть, но тем не менее мы какая-то несчастная страна. Русскую литературу откройте, великую русскую литературу — да боже мой, одни описания несчастий и страданий. Мы очень несчастная страна и из круга этого несчастья не можем вырваться. А, конечно, хочется. Поэтому лозунг я предлагаю изменить и говорить о том, что Россия должна быть не только свободной, но и Россия должна быть счастливой. Россия будет счастливой.

Кобзев с Михайловой, которые скептически переглядывались и улыбались, когда я спросил у них: «Как речь?», после перерыва сказали, что «если аудитория верующая, то я попал в точку». Надо понимать: это утешительный приз. Зато неверующие теперь считают меня шизиком с мессианскими идеями.

Сказал второе последнее слово — просто снова из головы, только для начала использовал ту бумажку с перечислением социальной помощи, которую дед получил от государства. Переписал в первый день из материалов дела и сразу решил, что с этого последнее слово и начну. Говорил минут 10, после чего судья ушла на приговор. Сказала, что огласит в 18, то есть с 14:10 до 18 [часов] мне сидеть здесь, в конвойке. Очень жарко и нечем дышать. Попробовал спать на лавке — очень неудобно. Лавка узкая, рука свисает на пол. Кладёшь руку под себя — затекает.

Ну, кстати, я написал: «Попробовал спать», но ведь спал час, хотя потом ещё час был нужен, чтобы всё перестало болеть. Приспособился. Человек привыкает ко всему.

Судья опоздала на час. А потом ещё полтора часа читала свой приговор.

Выяснилось, что по какому-то идиотскому правилу приговор надо слушать, стоя в наручниках.

Вот я и стоял.

Михайлова начала ругаться с конвоем — ментам явно неудобно, они понимают, что правило тупое. Я и так в этом аквариуме, да ещё и в наручниках. Но сделать они ничего не могут: меня снимают 20 камер, и они получат втык, если снимут. Вот Михайлова и ругалась, а они стояли молча, смотрели в одну точку и молчали.

Приговор — какой и думали. Им было важно, чтобы сначала меня судил МГС, а потом чтобы второй раз по клевете. И судья по клевете второй раз изменила мне условный [срок] на реальный. Теперь по телеку могут говорить: «Навального посадили за то, что он оскорбил ветерана войны».

Ну и направила в СК материалы о том, как я «оскорблял» её и прокуроршу.

Обратно доехали отлично: музыку врубили ещё громче.

Я чего-то так устал, что еле хожу. Спина очень болит. Весь день стоял, за исключением того часа, что «спал» на лавке. Сидеть до сих пор не могу, только стою или лежу.

Съел сейчас своё мороженое. Нормально, кстати, вышло. Жду, пока будет 22:00 (сейчас 21:15), чтобы уже раздеться и лечь.

Завтра устрою выходной. Никакого спорта, никаких писем. Только читаю. Тем более что завтра воскресенье и у меня снова утренняя пирушка с хлебом, маслом и кофе.

21 февраля 2021

Второй раз за всё время здесь не встал в 5:55 и не начал ходить разминаться, а потом делать табаты, а встал, заправил кровать, оделся и снова лёг спать. Не заснул всё-таки, но полчаса просто полежал. Выходной — так выходной. Спать после 6:00 здесь можно. Хочешь, спи хоть весь день. Главное, чтобы кровать была заправлена с 6:00 до 22:00, это важный пункт ПВР.

До завтрака решил важнейшую дилемму. Неотвеченных писем накопилось тысяч 10. Минимум. Я их все прочитал, отбирая самые душераздирающие и письма от знакомых — на такие ответил. Но раньше-то я отвечал на все, хотя бы и одним словом.

Но вчера вечером пришла ещё пачка. Не очень большая, писем 500. Зато после трёх выходных принесут ещё 7–10 тысяч. То есть я должен либо три дня отвечать на эту стопку, либо…